На миг Ровере показалось, что он спит и видит сладкий сон. На протяжении шести месяцев брака красавица упрямо отвергала его ласки. Уже сотни раз он овладел ее телом, а в ответ не получил ничего, кроме ледяной холодности. Случалось, что возникало странное ощущение полной отстраненности — даже после того, как он запретил Нударе участвовать в плотских утехах. И вот сегодня прекрасная Бьянка покорно лежит в его объятиях и едва не мурлычет от поцелуев и ласк. Что же ей понадобилось настолько остро, что заставило измениться до неузнаваемости?

А Бьянка тем временем из последних сил терпела мерзкие прикосновения и скрывала ненависть.

Она ненавидела руки, которые ее гладили; пальцы, которые больно сжимали соски и с возмутительной бесцеремонностью вторгались в сокровенную глубину. Ненавидела самоуверенность и жестокий эгоизм мужа. Порою физическое отвращение достигало предела, и приходилось незаметно сглатывать, подавляя подкатывающую к горлу тошноту. Но сейчас нужно было сконцентрироваться на достижении цели: ведь муж обещал выполнить любое желание… если останется доволен.

— О, Себастиано! — простонала она, когда отвратительные губы сомкнулись вокруг соска.

Должно быть, именно так чувствуют себя продажные женщины, подумала Бьянка, но тут же опустила руку и приняла в ладонь мошонку. Ах, до чего же было бы приятно выдавить из нее всю жизнь — прямо сейчас, пока насильник облизывает ее живот! Но нет, вместо этого она сжала чувствительную плоть осторожно, бережно, почти нежно и не поленилась легонько погладить кончиками пальцев, прежде чем сосредоточиться на стремительно растущем члене.

Ровере застонал.

— Ах, дорогая, как долго я ждал этой ночи!

Набросился на нее и безудержно выплеснул переполнявшую животную похоть.

— Обожаю тебя, жена! Ты моя, и только моя, навсегда!

Чтобы не растратить силы раньше времени, пришлось взять себя в руки. Он умерил пыл.

Глава 4

Следующей ночью Бьянка ослабила железный самоконтроль, которым обычно вооружалась в постели мужа. Позволила любовному зелью в полной мере овладеть телом и почувствовала, как рассыпается от вспыхнувшего желания. Внезапные ощущения изумили. Ах, как было бы чудесно, если бы она любила этого человека! Но она его не любила. Она его ненавидела. Впрочем, какая разница? Главное, чтобы сегодняшняя ночь принесла мужу удовлетворение. Он должен поверить, что наконец-то сломил сопротивление строптивой супруги.

— О, мой милый, — горячо шептала Бьянка. — Только не останавливайся! Продолжай! Какой же я была глупой, отвергая тебя, мой Себастиано! Ах, да! Да! Да!

Очень долго он ждал согласия этой гордой красавицы, и вот, наконец, она умоляет о снисхождении. Если бы вожделение не захлестнуло, он рассмеялся бы вслух: внутренние мышцы впервые конвульсивно сжались вокруг налитого кровью пениса. Со стоном он закинул ноги Бьянки себе на плечи, чтобы вонзиться еще глубже. Она вскрикнула, и он отметил славную победу торжествующим возгласом. Ни с одной женщиной не удалось ему познать такого счастья, как в эту ночь с Бьянкой.

Супруг излил семя, и она на миг потеряла сознание. Рождения ребенка от этой чудовищной связи можно было не опасаться: каждое утро Агата поила госпожу зельем, исключающим беременность. Едва придя в себя, она снова принялась восхвалять страсть и мастерство мужа, не забывая при этом о самых чувственных ласках. Встала с кровати, принесла ему вина с пряностями, а потом старательно омыла его и вымылась сама, так как знала, что скоро он захочет продолжения.

— Ну и как, теперь ты доволен, драгоценный мой? — промурлыкала лениво, когда снова легла рядом и провела ладонью по широкой груди.

— Прежде чем получить то, что хочешь, дорогая, придется сделать кое-что еще, — прорычал в ответ Ровере. Голова у него до сих пор кружилась.

Бьянка развязно захихикала.

— Ты неутомимый любовник, дорогой, знаю, что одного раза тебе будет мало.

Быстро поцеловав мужа, скользнула к его паху, взяла в рот пенис и принялась бесстыдно обсасывать со всех сторон. Пресвятая Дева! Разве могла она подумать, что придется превратиться в самую грязную потаскуху? Член начал стремительно расти прямо во рту, и для верности она легонько пощекотала ногтями мошонку.

Ровере застонал и больно вцепился в волосы.

— Маленькая колдунья, — удивленно проговорил он. — Поверить не могу, что тебе удалось так быстро меня восстановить.

— Готов? — с улыбкой осведомилась Бьянка.

— Еще как, — гордо ответил Ровере.

Она быстро встала на четвереньки и подставила круглую аппетитную попку.

Он не заставил себя ждать и яростно вонзился в зовущее лоно.

— Да, да, милая! — прошептал на ухо. — Обожаю эту восхитительную тесноту. Приказал служанке каждое утро мыть тебя квасцами — чтобы ты всегда оставалась такой же тугой и упругой. Только для меня, Бьянка, только для меня! Никогда никто другой не отведает твоей несравненной сладости!

— Ты, и только ты, дорогой Себастиано! — воскликнула в ответ Бьянка. — О! Как прекрасно! Не останавливайся! Продолжай!

В эту ночь Ровере действительно не мог остановиться. Пять раз он овладевал женой и все-таки не мог насытиться. Он позволил ей спать в своей постели и еще два дня не выпускал из спальни, доведя до полного изнеможения. В конце концов Бьянка потеряла сознание, и только тогда мучитель признал, что полностью удовлетворен. Чего он никак не ожидал от молодой супруги, так это полного, безоговорочного, а главное, добровольного подчинения. По правде говоря, постоянное сопротивление уже начало утомлять. Спасло упрямицу только то обстоятельство, что ей с первой же встречи удалось очаровать всех его деловых партнеров, а в особенности Лоренцо Медичи: ведь Ровере уже подумывал, не пора ли разделаться с третьей женой — точно так же, как с двумя первыми. Да, женитьбой на Бьянке Пьетро д’Анджело Ровере вызвал зависть всего мужского населения Флоренции, однако до последнего времени малышка не проявляла иных достоинств, кроме необыкновенной красоты. И вот полная капитуляция перед его чувственностью и страстью сразу все изменила. Себастиано решил оставить ее в живых — до тех пор, пока не надоест.

Он приказал отнести бесчувственную жену в ее покои на противоположном конце длинного коридора, и вскоре услышал сокрушенные вопли служанки — той самой, что явилась вместе с ней из отцовского дома.

Несколько дней никаких известий о состоянии Бьянки не поступало, и вот, наконец, Гвидо сообщил, что горничная госпожи передала, что синьора желает поговорить с супругом. Ровере явился в спальню с букетом роз.

— Дорогая. — Он наклонился, поцеловал жену в губы и протянул цветы.

Розы тут же забрала Агата.

— Себастиано, — неуверенным, дрожащим голосом начала Бьянка. — Твоя сила истощила меня, но не настолько, чтобы забыть об обещанном вознаграждении. — Она едва заметно улыбнулась и положила ладонь на руку мужа.