Как только пылкие объятия закончились, Орианна внимательно посмотрела на дочь и испугалась. Девочка изменилась до неузнаваемости: похудела, стала неестественно бледной. Под глазами появились темные круги, а аккуратно причесанные черные волосы заметно истончились и потускнели.
— Что случилось, дитя мое? — горько воскликнула она.
Едва услышав дорогой голос, Бьянка безудержно разрыдалась.
— Мама, мама! Умоляю, забери меня отсюда, пока он не убил своими извращениями! Не могу больше терпеть! Пыталась смириться ради отца, ради брата, но если останусь здесь хотя бы на несколько дней, умру от истощения и унижения. Ты должна мне помочь, должна! — Бедняжка прижалась к матери, будто искала защиты, и затихла в слезах.
Орианна посмотрела на служанку.
— Расскажи, что произошло с моей дочерью.
— Не знаю, госпожа, — горестно ответила Агата. — Девочка ничего мне не рассказывает, но подозреваю, что муж жестоко насилует ее в своей спальне. К тому же в доме живет коварная восточная рабыня. Антонио говорит, что она ложится в супружескую постель третьей. А муж никогда не приходит в комнату моей госпожи. Всегда приказывает ей явиться самой.
— Бьянка, — ласково обратилась Орианна к дочери. — Тебе придется рассказать обо всем, что случилось. Если не сделаешь этого, помочь не смогу. Понимаешь? — Она приподняла залитое слезами лицо и посмотрела в опухшие глаза. — Абсолютно все, с начала и до конца.
— Не могу, мне стыдно, — прошептала Бьянка. — Никогда не предполагала, что люди способны творить такие ужасные вещи. Он даже не пускает в дом священника, чтобы я не смогла исповедаться и снять с души страшный грех. Ах, мама, ты, наверное, даже не слышала ни о чем подобном. А началось все в первую же брачную ночь.
Сначала робко, а потом все увереннее Бьянка поведала о том ужасе, который пришлось пережить в темной спальне Себастиано Ровере.
Орианна и Агата слушали, с каждой минутой все глубже погружаясь в невыносимые страдания невинной жертвы. Матушка плотно сжала губы, чтобы не разрыдаться, а верная служанка тихо плакала и жалела, что несчастная девочка не открылась ей раньше: уж она-то нашла бы способ известить семью Пьетро д’Анджело о жестоком надругательстве над дочерью. Рассказ продолжался целый час — и вот, наконец, Бьянка дошла до последней, самой тяжелой, гнусной ночи.
— Принеси моей дочери плащ, — коротко приказала Орианна.
Агата стремительно выбежала из комнаты, а спустя мгновение вернулась с накидкой, заботливо укутала молодую госпожу и только после этого взглянула на синьору.
— Куда мы направимся?
— Куда-нибудь. Главное — уйти из этого дома, чтобы больше никогда сюда не возвращаться. Клянусь, Бьянка: впредь ты этого человека не увидишь. Не позволю ему прикоснуться к тебе даже пальцем.
— Но ведь отец… — робко произнесла Бьянка.
Орианна не позволила договорить.
— Спрячу тебя в монастыре Санта-Мария дель Фьоре, недалеко от города. Отец не узнает, где ты, до тех пор, пока не поймет, что я поступила правильно. Там ты получишь кров, защиту и надежное покровительство матери настоятельницы, моей дальней родственницы. Пойдем же скорее! — Она крепко сжала руку дочери.
— Но я его жена! — в отчаянии воскликнула Бьянка. — Его собственность. Он может сделать со мной все, что угодно: постоянно твердит об этом со дня свадьбы. Если найдет, то непременно убьет.
— Не найдет, — успокоила Орианна. — Но давай же поспешим. Агата, тебе тоже придется спрятаться.
Все трое торопливо спустились в холл. В этот день вход охранял Антонио. Увидев женщин, молча открыл дверь и отвернулся, сделав вид, что чем-то занят, однако Орианна понимала, что оставаться в доме ему нельзя.
— Пойдем вместе с нами, я дам тебе работу в своем палаццо.
— Спасибо, синьора. — Антонио благодарно поклонился, вышел на улицу и с заметной радостью закрыл за собой дверь. Помог молодой госпоже и ее матери сесть в паланкин, а сам пошел следом рядом с Агатой.
Слуги донесли паланкин до оживленной рыночной площади и опустили.
— Здесь можно нанять носильщиков, — тихо обратилась к Агате Орианна. — Найди человека по имени Иларио и передай, что синьора Пьетро д’Анджело срочно нуждается в его услугах.
— Одну минуту, госпожа, — с готовностью ответила горничная и поспешила выполнять поручение, а вскоре вернулась в сопровождении двух носильщиков с небольшим паланкином в форме кресла.
Первым шел немолодой, уже начинающий седеть человек с широкой улыбкой на лице.
— Синьора! — радостно приветствовал он. — Давно вас не видел. Чем могу служить?
Орианна вышла из своего паланкина.
— Отнесешь меня домой, — ответила она и посмотрела на Антонио. — Ты пойдешь со мной. — Повернулась к Агате: — Садись вместе со своей хозяйкой. — Служанка проворно исполнила приказ, а синьора Пьетро д’Анджело подошла к своему главному носильщику и шепотом, чтобы никто не услышал, распорядилась:
— Как можно быстрее доставь мою дочь и ее горничную в монастырь Санта-Мария дель Фьоре. Объясни монахиням, что молодая синьора — родственница преподобной матери Баптисты и нуждается как в убежище, так и в защите. Скажи, что завтра я сама приеду, чтобы побеседовать с настоятельницей.
Опытный носильщик молча кивнул. Орианна вернулась к наемному паланкину, села и в сопровождении Антонио отправилась домой, в то время как четыре носильщика проворно вынесли семейный паланкин Пьетро д’Анджело с рыночной площади и, ловко лавируя на узких, переполненных людьми улицах, быстро направились в сторону нужных ворот. Хотя Бьянка выросла во Флоренции, город она видела впервые, а потому, несмотря на перенесенные мучения и тревогу, с интересом и восхищением наблюдала за бурной жизнью. Вокруг стоял невероятный шум, воздух наполняли разнообразные запахи, причем далеко не все были приятными. Торговцы громогласно предлагали свои товары, прямо на мостовой играли дети. Здесь же бегали собаки — не только бродячие, но и домашние, в дорогих ошейниках. Ни разу не сбившись с шага и не остановившись, носильщики уверенно миновали городские ворота, быстро двинулись по дороге и вскоре остановились у высокой каменной стены. Опустили паланкин, и главный носильщик осторожно постучал в маленькую, почти незаметную калитку.
Спустя мгновение открылось крошечное зарешеченное окошко.
— Да? — послышался женский голос.
— Я пришел от синьоры Пьетро д’Анджело, родственницы преподобной матери Баптисты, — носильщик в точности повторил слова Орианны. — Она просит приютить свою дочь вместе со служанкой. Завтра моя госпожа сама приедет, чтобы поговорить с настоятельницей.
— Подождите! — приказала невидимая привратница.
Прошло несколько долгих минут, прежде чем калитка открылась и показалась высокая строгая монахиня. Подошла к паланкину и откинула занавес.
— Кто ты, дитя мое?