— Не припомню, чтобы он вдавался в такие детали.
— Тогда как он описал Джиллиан?
— Что она из богатой семьи.
Вэл издала резкий, жутковатый звук, который сложно было ожидать в исполнении таких нежных губ. Еще сложнее было осознать, что это смех.
— Точно! — воскликнула она с каким-то злорадством. — Семья у нас определенно богатая. Я бы даже прибегла к скабрезности и сказала, что денег у нас как дерьма, — она выплюнула это слово с каким-то высокомерным удовольствием. — Вас, наверное, удивляет, что я не выгляжу убитой горем родительницей?
Болезненная память о собственной утрате затрудняла ответ. Выдержав паузу, Гурни сказал:
— Я видел много странных реакций на смерть, миссис Перри. Кроме того, я понятия не имею, какая реакция была бы «нормальной», с учетом обстоятельств.
Она задумчиво кивнула.
— Говорите, что видали странные реакции на смерть… А более странную смерть видали?
Вопрос показался Гурни то ли риторическим, то ли избыточно театральным. Чем пристальнее он всматривался в глаза этой женщины, тем сложнее было понять, как столько противоречий могло уживаться в одном человеке. Всегда ли она была настолько разнородной? Или он видел только осколки личности, в которые ее превратила смерть дочери?
— Расскажите что-нибудь еще про Джиллиан, — попросил он.
— Что, например?
— Вы описали только ее характер. Какие еще обстоятельства ее жизни могли дать повод Флоресу желать ее смерти?
— То есть вы спрашиваете, зачем Гектор ее убил? Да я понятия не имею. Полиция тоже в тупике. Ходят по кругу уже четыре месяца. Первая версия — это что Гектор был геем, тайно влюбленным в Эштона, и что он убил Джиллиан из ревности. А поскольку геи склонны к драматизму, он не устоял перед искушением убить ее не просто так, а именно в свадебном платье. Ради красоты жеста. Вторая версия противоречит первой. По соседству с Эштоном жили муж и жена. Муж — судовой механик и поэтому часто отсутствовал. А жена бесследно исчезла в тот же день, что и Гектор. Следствие предположило, что у них был роман, а Джиллиан узнала и грозилась всех выдать из мести, потому что у нее якобы случился роман с Гектором, ну и дальше все как-то завертелось…
— …и он отрубил ей голову на свадьбе, чтобы она молчала? — кивнул Гурни и тут же пожалел о выборе слов. Он собирался извиниться, но Вэл Перри, кажется, не сочла их обидными.
— Я же говорю, они идиоты. Они всерьез считают, что Гектор был либо латентным мужеложцем, который втайне сох по своему хозяину, либо лубочным ловеласом, который лез под каждую встречную юбку и замахивался мачете на всех, кому это не нравилось. И то, и другое — одинаковая глупость, хоть монетку бросай, чтобы выбрать, на чем остановиться.
— Насколько близко вы сами знали Флореса?
— Совсем не знала. Мы не были знакомы. Даже досадно, учитывая, сколько места он теперь занимает в моей голове. Он там, можно сказать, прописался, в отсутствие информации о «местонахождении в данный момент», как вы выразились. Видимо, мне придется это терпеть, пока его не поймают или не убьют. И я очень надеюсь ускорить то или другое при вашей поддержке.
— Миссис Перри, вы не первый раз даете понять, что не против его смерти. Поэтому давайте кое-что проясним: я не наемный убийца. Если это необходимое условие контракта — будь оно гласное или негласное — боюсь, вам лучше искать помощи в другом месте.
Она внимательно посмотрела на него.
— Главное условие контракта — найти его и проследить, чтобы свершилось правосудие. Вот и все.
— Тогда я должен спросить… — начал Гурни, но запнулся, заметив какое-то движение в долине. Койот. Вчера он видел такого же, и этот точно так же бежал в сторону пруда, где и скрылся в кленовых зарослях.
— Что там? — спросила Вэл, поворачиваясь.
— Бездомный пес, кажется. Простите, отвлекся. Я должен спросить: почему вы хотите работать со мной? Если вы, как сами утверждаете, не ограничены в средствах, то могли бы нанять целую армию. И найти специальных людей, которые, скажем так, были бы не слишком озабочены, чтобы преступник предстал перед официальным судом. Почему вы пришли ко мне?
— Хардвик сказал, что вы лучший из лучших. Он считает, что если вообще возможно разгадать это убийство, то на это способны только вы.
— И вы ему поверили на слово?
— Думаете, я совершила ошибку?
— Что заставило вас поверить?
Она ненадолго задумалась, словно чувствуя, что от ее ответа многое зависит, и наконец сказала:
— Вначале он был главным следователем по этому делу. Хардвик — человек грубый, циничный и отталкивающий, любитель потыкать окружающих в больные места. Это чудовищно. Но при этом он практически не ошибался в своих суждениях. Возможно, вам моя логика покажется странной, но я хорошо понимаю таких неприятных людей. Я им, более того, доверяю. Вот поэтому я и здесь, детектив Гурни.
Он снова уставился на грядки, зачем-то пытаясь вычислить, в каком направлении по компасу в среднем клонится большая часть зеленых хвостов аспарагуса. Вероятно, наклон 180 градусов по линии горизонта обусловлен господствующими ветрами, и аспарагус развернут в подветренную сторону, туда, где собирается гроза. Колибри продолжали свою ритуальную битву — если это была битва. Бывало, что они так зависали рядом друг с другом на час или дольше. Было неясно, каким образом столь долгая, изматывающая конфронтация или соблазнение могли закончиться каким бы то ни было успехом.
— Вы упомянули, что Джиллиан питала нездоровый интерес к нездоровым мужчинам. Вы бы отнесли к ним Эштона?
— О господи, конечно же, нет. Скотт — лучшее, что случилось с Джиллиан за всю ее жизнь.
— И вы одобрили эту партию?
— «Одобрила партию»? Как старомодно!
— Давайте я перефразирую. Вы были довольны этим браком?
Ее губы улыбались, но глаза смотрели холодно.
— У Джиллиан было множество… скажем так, проблем. И эти проблемы требовали долгосрочного медицинского вмешательства и наблюдения. Так что выйти замуж за лучшего в своей профессии психиатра, вне всяких сомнений, было огромной удачей. Я понимаю, что это звучит несколько… утилитарно. Но Джиллиан была особым человеком, и применительно к ней мой подход оправдан. Она постоянно нуждалась в помощи.
Гурни вопросительно поднял бровь.
Она вздохнула.
— Вы знали, что доктор Эштон — директор специализированной школы, которую окончила Джиллиан?
— Но разве это не нарушение…
— Нет, — перебила Вэл, и было понятно, что ей не в первый раз приходится опровергать подразумеваемый аргумент. — Он психиатр, но, когда она училась, он не был ее лечащим врачом. Так что с этической стороной вопроса все в порядке. Люди, конечно, все равно судачили. Он доктор, она пациентка, как это так. А по факту — выпускница вышла замуж за директора школы. На выпускном ей уже было семнадцать, а следующие полтора года они с Эштоном близко не общались. Хотя сплетников эти подробности, разумеется, не волнуют, — подытожила она, сверкнув глазами.