Знаменитый англичанин Редьярд Киплинг и менее известный американец Роберт Сильвестр немного погорячились и явно перебрали с иронией, когда первой и второй древнейшими профессиями назвали проституцию и журналистику. На деле же, вероятнее всего, первыми главными занятиями человека были все-таки охота и война. Для женщин, соответственно, изначально и на века главным делом было, есть и будет ведение дома и воспитание детей.
Мужчины ходили на охоту и одновременно – не без удовольствия – воевали, разбивая головы врагов здоровенными дубинами. Причина первых войн была предельно проста: хороших охотничьих угодий было гораздо меньше, чем желающих заполучить хороший кусок мяса. Охота и война быстренько выявляли среди мужчин самых сильных, умных и хитрых. Сильнейшие и сообразительные становились вождями, самые хитрые – шаманами и жрецами, предпочитавшими вместо хорошей драки читать заклинания и выпрашивать у духов удачу в охотах и победу в войнах. Шли века: дубину сменили луки со стрелами, потом человек придумал порох, ружья и пушки, но причина войн в основном оставалась прежней: жирный и сочный кусок. Причем, по странной иронии судьбы, чаще всего самый сладкий кусок оказывался в руках малосимпатичного соседа. Если же сосед, на свою беду, оказывался еще и чуточку слабее – он был обречен.
Война абсолютно немыслима без разведки. Поэтому, наряду с первыми двумя, можно смело называть и профессию разведчика. Где враги, сколько их, что замышляют, с какой стороны удобнее на них напасть, чтобы разгромить и уничтожить, – на все эти вопросы и должна дать ответы разведка. Разведка, которой с древнейших времен занимались самые сильные, умные и хитрые…
Уже через пару дней Миронов мысленно посмеивался над своими опасениями, одолевавшими его в первые часы, проведенные среди разведчиков. Поначалу Лешка не без внутренней дрожи представлял, как его сразу же пошлют с группой в тыл к немцам, а он, по сути, самый обычный пехотинец, не справится, не сможет – и подведет товарищей. Попросту сорвет операцию – или как там у разведчиков это называется, – и фрицы его убьют вместе со всеми. Или еще хуже – свои расстреляют.
Сомнения Алексея на следующий же день развеял лейтенант Прохоров. В ответ на робкий вопрос новичка командир едва заметно усмехнулся и пояснил:
– Чудак-человек, да кто ж тебя, такого зеленого и неподготовленного, на задание пошлет? При таком раскладе я уж лучше тебя прямо здесь пристрелю – и все дела! Нет, товарищ Миронов, мы пойдем другим путем! Кто сказал?
– Ленин, Владимир Ильич, – не очень уверенно ответил Лешка.
– Молодец, правильно! А еще товарищ Ленин призывал учиться военному делу настоящим образом, то есть старательно и всерьез. Вот и вам надо научиться многим вещам, которые вам помогут не только уцелеть там, за нейтралкой, но и любое задание выполнить! А послать тебя без подготовки – так из первого же поиска ребята притащат твой молодой и красивый труп. И кому это надо? Правильно, рядовой, никому, – закончил Прохоров и уверенно пообещал: – Не боись, пехота, всему научим!
И снова началась учеба – на какое-то время Миронов вновь ощутил себя курсантом уже слегка забытого им военно-пехотного училища. Занятия с новичками проводили в основном сержанты, командиры отделений, – ребята бывалые, не один раз побывавшие за нейтралкой и добывшие со своими бойцами не одного «языка». Какого-либо определенного места – наподобие учебного полигона военного училища – для занятий и тренировок разведчиков в полку, естественно, не было. Сержантов это ничуть не смущало – для учебы вполне подходила любая полянка, перелесок или горушка.
Основной принцип войсковой разведки оказался предельно прост: разведчик все видит, замечает и фиксирует, а его не видит и не слышит никто.
Многому Алексею и остальным новичкам пришлось учиться заново – например, ходить. Выяснилось, что ходить по плацу с песней или брести в строю по дороге – это одно, а бесшумно передвигаться по пересеченной местности или в лесу – совсем другое. Идти тихо, незаметно, скользить среди кустов подобно тени, да чтобы не треснула ни одна сухая веточка под ногой!
Ползать по-пластунски тоже оказалось невероятно сложно. Миронов не раз добрым словом вспомнил старшину Хоменко, без особых церемоний пинавшего неумелых курсантов в мягкие места. Правда, старшина больше учил просто вжиматься в землю, чтобы лишний раз не подставляться под пулю, а разведчики значительно усложняли задачу: ползать следовало не только быстро, но и совершенно бесшумно.
– Ну, что ты пыхтишь как паровоз? – раздраженно выговаривал Алексею командир его отделения сержант Забурдаев. – Фрицы тебя за километр услышат! Пыхтишь, шуршишь, винтовкой об камешки лязгаешь… А надо как? Тихо надо! Ты змею когда-нибудь видел? Как она ползает, вспомни! Она же перетекает, струится. И ты так должен научиться. Ты в землю вжимаешься, пупом, локтями и коленями трешь ее, а ты по-другому попробуй: представь, что под тобой не земля, а тонкий лед! Или стекло. Понимаешь, о чем я? Вот тогда под тобой ни веточка не хрустнет, ни листик не зашуршит.
– Товарищ сержант, да сказки это все – чтоб совсем без шороха, – сердито заявил один из новичков и вдруг предложил: – А вот вы сами проползите маленько, а мы посмотрим, поучимся. И послушаем!
– Послушаете, говоришь? – Забурдаев подошел вплотную к бойцу, склонив голову набок, помолчал несколько секунд и неожиданно кивнул: – Хорошо, слушайте! Сделаем так: вы поворачиваетесь спиной, я иду на исходную. Потом я ползу, вы – слушаете. Все ясно? Тогда кру-угом!
Миронов и «курсанты» повернулись к полянке спинами и навострили уши, явно намереваясь поймать сержанта на хвастовстве и хотя бы частично поквитаться таким образом за собственную неумелость. Прошло минут пять, но сколько ни напрягал слух Алексей, ему так и не удалось уловить за спиной хотя бы малейший звук – ни шуршания, ни стука, ничего. Без всяких сомнений, сержант был мастером своего дела – недаром призывал учиться у змей. Прошло еще несколько минут звенящей тишины, и Лешка услышал за спиной спокойный голос Забурдаева:
– Кругом! Итак, товарищи красноармейцы, теперь я вас внимательно слушаю, – сержант невозмутимо приводил себя в порядок и вопросительно поглядывал на бойцов. – Кто что слышал?
– Я ничего не слышал, товарищ сержант, – испытывая некоторую неловкость, признался Миронов.
– И я ничего, – пожал плечами второй красноармеец. – Виноват.
– Я слышал! – не очень, правда, уверенно признался третий. – Вроде как веточка треснула и шорох был какой-то.
– Шорох, говоришь? И веточка? – Забурдаев нехорошо изменился в лице, исподлобья глянул на бойца и негромко сказал: – Так вот, рядовой Селин, не мог ты ничего слышать! Потому что сержант Забурдаев никуда и не ползал. Я на исходную пошел, но сразу по-тихому вернулся и просто сидел вот тут, на камушке, и за вами наблюдал. Теперь запомни раз и навсегда: ошибаться в разведке нежелательно, но и такое бывает. А вот придумывать всякую ерунду и тем более врать… Ты соврешь, я сказку командованию расскажу, а из-за нашего вранья люди погибнут. Твои же товарищи и погибнут! Вы меня поняли, рядовой Селин?