– Добрый день, – произнес он.
Усевшись в кресло, судья стал объяснять, что теперь приступает к отбору жюри и будет следовать процедуре, которая, вероятно, покажется несколько необычной. Каждого предполагаемого присяжного станут вызывать в его кабинет, и там адвокаты будут опрашивать кандидата с глазу на глаз.
Это было сделано по ходатайству Джейка, поскольку он справедливо считал, что кандидаты, как группа людей, знают о деле больше, чем готовы сообщить. Если «поджаривать» их поодиночке, можно получить более искренние ответы. Уэйд Ланье не возражал.
– Мистер Невин Дарк, – сказал судья Этли, – окажите нам любезность пройти в мой кабинет.
Пристав пошел впереди, указывая дорогу, и Невин, нервничая, проследовал за ним через дверь позади судейской скамьи, по короткому коридору, в довольно маленькую комнату, где уже все собрались. Секретарь суда сидела, готовая записывать каждое слово. Один торец стола занимал судья Этли, адвокаты сконцентрировались вокруг остальной его поверхности.
– Прошу вас помнить, что вы находитесь под присягой, мистер Дарк, – предупредил судья Этли.
– Конечно.
– Некоторые мои вопросы, мистер Дарк, могут оказаться личными. – Джейк Брайгенс ободрил его искренней улыбкой. – Если вы не захотите отвечать на них – это ваше право. Вам ясно?
– Да.
– У вас есть завещание?
– Есть.
– Кто его для вас составил?
– Барни Саггс, адвокат из Карауэя.
– А у вашей жены есть завещание?
– Да, мы подписали их одновременно, в конторе мистера Саггса, около трех лет назад.
Не касаясь конкретного содержания, Джейк стал прощупывать его отношение к самому институту завещаний. Что побудило их написать завещания? Знают ли их дети о том, что содержится в них? Как часто они изменяли свои завещания? Назначили они друг друга исполнителями своей последней воли? Получали они сами когда-либо какое-нибудь наследство? Считает ли он, Невин Дарк, что человек имеет право оставить свое имущество тому, кому пожелает? Не члену семьи? В порядке благотворительности? Другу или сотруднику? Можно ли, с его точки зрения, отлучить от наследства члена семьи, впавшего в немилость? Думали ли когда-нибудь мистер Дарк или его жена о том, чтобы изменить завещание, исключив из него кого-то, кто в данный момент в нем упомянут?
И так далее. Когда Джейк закончил, Уэйд Ланье задал серию вопросов о наркотиках и обезболивающих. Невин Дарк отвечал, что сам пользовался ими лишь несколько раз, а у его жены когда-то был рак груди, и тогда ей приходилось прибегать к ним для облегчения боли. Названий препаратов он припомнить не мог. Ланье выразил глубокое сочувствие женщине, которую никогда в глаза не видел, и постарался внедрить в сознание мистера Дарка мысль о том, что сильнодействующие лекарства, принимаемые тяжелобольными людьми, зачастую вызывают отклонения в логическом мышлении. Зерно было умело заронено.
Судья Этли следил за часами и по истечении десяти минут прекратил опрос. Невин вернулся в зал, где все уставились на него так, словно он только что подвергся пытке. Присяжная номер два, Айви Грэммер, ждала своей очереди, сидя на стуле возле судейской скамьи, и была быстро препровождена в заднюю комнату, где ей задали те же вопросы.
Ждать было невыносимо тягостно, и многие зрители ушли. Кое-кто из кандидатов клевал носом, кое-кто читал и перечитывал газеты и журналы. Приставы зевали, глядя в окна с толстыми стеклами на лужайку перед зданием суда. Очередные предполагаемые присяжные сменяли друг друга на стуле в непрерывном параде, тянущемся к кабинету судьи. Большинство исчезали в нем на все десять минут, но некоторые выходили раньше. Присяжная номер одиннадцать, вернувшись после опроса, проследовала прямо к выходу, получив освобождение на основании, о котором сидящим в зале никогда не суждено было узнать.
Летти с Федрой отлучились, устроив долгий перерыв. Направляясь по проходу к двойной двери, ведущей из зала, они старательно избегали смотреть в сторону клана Хаббардов, сбившегося кучкой в заднем ряду.
Была почти половина седьмого, когда присяжный номер тридцать восемь покинул судейский кабинет и вернулся в зал. Судья Этли с завидной бодростью потер руки.
– Джентльмены, давайте покончим с этим делом прямо сейчас, чтобы утром начать со вступительных слов. Согласны?
– Судья, – обратился к нему Джейк, – я бы хотел возобновить ходатайство о переносе суда в другое место. Теперь, когда мы опросили первых тридцать восемь человек, стало ясно, что в целом эти люди знают о деле слишком много. Почти каждый признался, мол, что-нибудь да слышал о нем. Для гражданского процесса это необычно.
– Напротив, Джейк, – отозвался судья Этли. – Мне показалось, они отвечали на вопросы очень хорошо. Конечно, что-то они слышали, но почти все уверяют, что способны отнестись к делу без пристрастия.
– Согласен, судья, – подхватил Уэйд Ланье. – За несколькими исключениями этот пул произвел на меня хорошее впечатление.
– Ходатайство отклонено, Джейк.
– Неудивительно, – пробормотал Джейк тихо, но так, чтобы его услышали.
– Итак, готовы ли вы выбрать жюри?
– Я готов, – ответил Джейк.
– Давайте начнем, – согласился Уэйд Ланье.
– Прекрасно. Я отклоняю кандидатуры присяжных три, четыре, семь, девять, пятнадцать, восемнадцать и двадцать четыре. Есть вопросы?
– Да, ваша честь, – медленно произнес Ланье. – Почему номер пятнадцать?
– Он сказал, что знаком с семьей Ростон и глубоко опечален гибелью их сыновей. Подозреваю, он затаил предубеждение против всех, кто носит фамилию Лэнг.
– Но ведь он сказал, что это не так, ваша честь, – попытался возразить Ланье.
– Разумеется, сказал. Но я ему не верю. Он получает отвод. У кого-нибудь еще есть вопросы?
Джейк покачал головой. Ланье рассердился, но промолчал. Судья Этли не сбавлял темп:
– У каждой стороны есть право на четыре отвода без указания причин. Мистер Брайгенс, назовите вашу исходную дюжину.
Джейк нервно просмотрел свои заметки и медленно произнес:
– Хорошо. Мы берем номера один, два, пять, восемь, десять, двенадцать, четырнадцать, шестнадцать, семнадцать, девятнадцать, двадцать один и двадцать два.
Последовала долгая пауза, во время которой все сверялись со своими записями и что-то в них отмечали.
Наконец судья Этли произнес:
– Значит, вы исключаете шестого, тринадцатого, двадцатого и двадцать третьего, правильно?
– Правильно.
– Вы готовы, мистер Ланье?
– Одну минуту, судья, – ответил Ланье.
Наклонив голову, он о чем-то совещался с Лестером Чилкоттом. Пошептавшись немного, они явно не пришли к согласию. Джейк прислушивался изо всех сил, но ничего не мог разобрать. Он не сводил глаз со своих заметок, со списка отобранных им двенадцати имен, понимая, что всех сохранить не удастся.