Оловянный тоже впал в ступор. Он молча смотрел на блестящий кружок, и глаза его наливались кровью. Потом вдруг резкими нервными движениями стал лихорадочно обыскивать свои штаны и вдруг извлек из заднего кармана еще один, точно такой же полированный диск, похожий на монету в десять рублей. Несколько секунд он рассматривал его с видом нокаутированного боксера, у которого начисто отшибло память. И действительно, получалось, он ни за что ни про что застрелил своего близкого друга – все равно, что отрезал себе правую руку… А подстроили все это коварные кафиры…
– Ах, суки! – с рычанием раненого зверя он развернулся к окну, вскинул руку и дал несколько очередей в сторону ненавистных кафиров, не целясь – просто, чтобы выплеснуть охватившую его ярость. Брызнули стекла, в металлопластиковой раме образовалась дыра с торчащими по периметру острыми осколками. Но он уже взял себя в руки, бросил «стечкин» на стол и взялся за автомат.
– Мага, иди к заднему окну! Джин, становись рядом! Хусейн, подними заложников, будут живым щитом!
Котин увидел, как одна фигура вдруг опрокинулась, потом вторая, а третья вскинула руку в сторону окна. Защелкали короткие очереди. Что там происходит? Они что, друг друга убивают?! Да нет, один из упавших поднялся…
– Огонь по возможности! – услышал он в ушном приемнике давно ожидаемую команду.
Одна фигура начала спускаться куда-то вниз, грозя выйти из сектора обстрела. Он быстро поймал верхнюю треть на «галочку» прицела и плавно нажал спуск… Хусейн ничего не понял и даже не услышал треск проламываемых кирпичей: крупнокалиберная пуля разворотила ему грудную клетку, перебила позвоночник и вырвала сердце. Мертвое тело, стукаясь головой о каждую ступеньку, съехало вниз, а темно-красный комок лежал на лестнице и сокращался, разбрасывая красные брызги.
– Минус один! – сказал Котин в рацию.
Трое оставшихся наверху ничего этого не видели, только услышали мощный удар и какой-то стук.
– Что там у Хусейна? – спросил Оловянный, прячась за стену. Он ни к кому не обращался, но обычно на все такие вопросы отвечал Абрикос, предварительно проверив то, что интересовало командира. Сейчас ему никто не ответил.
Джин высунулся в оконный проем и выпустил несколько очередей в невидимого противника, потом отпрянул в сторону, и целый рой влетевших в кухню пуль ударил в противоположную стену, над головой Депутата, разбив китайскую тарелку и изуродовав картину, собранную из яшмы и агата.
Депутат присел на колено, положил на подоконник пулемет и открыл шквальный огонь по склону, на котором отметил какое-то шевеление. Это шевелился Котин, передергивая затвор своего «Баррета». Град пуль вздыбил вокруг фонтанчики земли и мелких камешков, снайпер вжался в землю, пытаясь спрятать голову за небольшой камень, но чувствовал, что через секунду шквал огня достанет его за таким ненадежным укрытием. Но лежащий в десяти метрах левее Ратников среагировал мгновенно: «Винторез» негромко щелкнул, и шестнадцатиграммовая пуля ударила пулеметчика в середину лба, на сантиметр выше линии бровей. Пулемет замолк, Депутат опрокинулся на засыпанный гильзами, кирпичной крошкой и залитый кровью пол.
– Еще один готов! – сказал в микрофон Ратников.
– Шайтан! – рявкнул Оловянный. – Мочи их, Джин!
Но никого «мочить» они не могли. Лучи лазерных целеуказателей ворвались в помещение с двух сторон, красные точки шарили по исковырянным обоям, нащупывая следующую цель. Боевики прятались за стены, не имея возможности даже выглянуть в оконный проем. Но они ждали удобного момента, чтобы выпустить следующую очередь, показывая врагам, что живы и не сломлены. Спецы, осадившие дом, выбрали странную тактику: они не шли в атаку, не стреляли из «шайтан-трубы» [28] и вообще не появлялись в поле зрения осажденных. Может быть, выжидали, когда они израсходуют боезапас?
Раздался сильный удар в стену, красной крошкой брызнули кирпичи, и Джину оторвало голову! Тело повалилось на пол, заливая его очередной порцией крови.
– Минус три, – сказал в микрофон Котин.
– Проклятые собаки! – взревел Оловянный. Он всегда знал, что момент, когда придётся принять смерть, настанет, и был готов к этому… Но не так же! Когда даже кирпичные стены не защищают от пуль, когда он обречен, как загнанный в угол волк! Неужели он не заберет с собой ни одного кафира?!
Он выглянул в проем, но никого не увидел и дал очередь наугад – тут же, рядом с головой свистнула пуля, он едва успел отскочить.
– Остался последний, – доложил Котин. – Не пойму, что он делает…
Оловянный лег рядом с Абрикосом, перепачкавшись его кровью. Положил под руку автомат и две гранаты – кафиры зайдут осмотреть этаж и здесь найдут свою смерть…
Котин выстрелил.
– Хр-р-р! – крупнокалиберная пуля пробила стену и ударила в распростертое тело. Изображающий мертвеца Оловянный действительно стал таковым.
– Последний готов!
– Пятый! Движение в доме наблюдаешь? – запросил Вампир.
– Нет! – ответил Котин.
– Зачищаем дом! – приказал Вампир. – Осторожно только…
Он мог и не предупреждать: «мечи» хорошо знали свое дело.
Назаров спустился по склону к боковой калитке и подал знак рукой: «Двое ко мне!» тройке Сёмина. Сёмин остался на месте, держа под прицелом проём калитки. Хомяков и Выхин перебежками выдвинулись к Назарову.
– Мы входим!
– Принял!
Назаров, Хомяков и Выхин, держа оружие наготове и страхуя друг друга, броском заняли двор, прижавшись к глухой стене, осмотрелись и скрылись в доме…
– Первый этаж – чисто! – донеслось через некоторое время в радиостанции внутренней связи.
– Поднимаемся на второй…
– Вижу вас! – сообщил Котин.
– Смотри не пальни! – не смолчал Назаров. – Ты тут и так делов наделал…
Хлопнуло несколько выстрелов.
– Второй этаж – чисто! Идем в цоколь!
Через семь минут рация снова ожила.
– Всё в норме! Мы выходим! С заложниками!
Заложников было трое – молодой парень и двое мужчин постарше. Избитые и изможденные, они еле переставляли ноги и не проявляли никаких эмоций. Вампир заговорил с ними, попытался приободрить, но они практически не вступали в контакт. Видно было, что они находятся в стрессовом состоянии.
– Вот сволочи, что с мужиками сделали! – сказал Назаров и кивнул на дом. – Сами жили как короли, а людей в рабов превращали…
Дом Депутата действительно возвышался над окружающей местностью, как замок феодала. Он хорошо сохранился: только стекла выбиты, даже отделочный камень не поклеван пулями – они кучно влетали в окна. Пробоин в фасадной стене вообще нет, а те, что в задней, легко заделать. Вампир и Назаров переглянулись. Они подумали об одном и том же.