— Очнитесь… господин капитан.
Это были его последние слова. Савелий Грач сбросил заряжающего с брони длинной очередью. Хотел добежать до «тигра» и бросить в люк «лимонку». Но из дома-крепости по нему открыли огонь.
Старший лейтенант добежал до Матвея Шмарева, тот уже умирал, гимнастерка была залита кровью. Савелий, пригибаясь, бежал дальше. Прижавшись к трансформаторной будке, перезарядил автомат.
Огромный танк, в котором осталось мало что от «королевского», горел ярким бензиновым пламенем. Внутри взрывались снаряды, орудие дергалось от ударов, но толстая бронированная коробка выдерживала эти удары, хотя все механизмы были искорежены и смяты.
Затем разом рванули несколько снарядов в кормовой башенной нише. Из отверстия в лопнувшей броне вылетели горящие гильзы, мелкие обломки.
Савелий выпустил зеленую ракету но атака уже началась. Двинулись две уцелевшие «тридцатьчетверки», бронетранспортеры, штурмовые взводы и отделения.
К вечеру второго дня улица в девятьсот шагов была очищена. Медленно затихал бой.
Война, набравшая свои страшные обороты, не сбавляла их и в эти последние апрельские дни. Гигантская машина вермахта, подчиняясь приказам, продолжала ожесточенное сопротивление.
Крысы уже бежали с тонущего корабля. Исчезали генералы и крупные промышленники, растворялись во всеобщей неразберихе коменданты концлагерей, высшие чины эсэс и гестапо.
Двадцать восьмого апреля вместо обещанных танковых корпусов и дивизий в помощь обреченному гарнизону Берлина были переброшены на транспортных самолетах три роты курсантов морской школы из Ростока. Подавленные непрерывным грохотом тяжелой артиллерии и видом разрушенного города, восемнадцатилетние моряки шагали к месту своего последнего боя.
— Это и есть чудо-оружие? — с горечью пересмеивались бывалые солдаты, глядя на юнцов в новеньких касках. — Теперь-то мы русским точно вломим!
В этот же день в рейхсканцелярии стало окончательно ясно, что 12-я армия генерала Венка, которая вот-вот должна прорваться к Берлину и нанести мощный удар по советским войскам, разгромлена и уже не существует. Для большинства офицеров ставки это не стало новостью. Однако сам Гитлер ходил потерянный и повторял:
— Как такое могло случиться? Этого не может быть. Свяжитесь с Венком еще раз.
Почти одновременно с этим Гитлер узнал, что итальянские партизаны расстреляли верного соратника Бенито Муссолини вместе с его любовницей Кларой Петуччи. Тела казненных были повешены вниз головой на одной из площадей Рима.
— Какая жестокость! — возмущенно воскликнул Гитлер.
Остальные из его окружения промолчали. В ночь на 29 апреля из нацистской партии по приказу Гитлера были исключены, как предатели, его ближайшие сподвижники Геринг и Гиммлер. На следующий день был подписан акт о капитуляции немецких войск в Италии.
Сознавая, что положение безнадежно, комендант Берлина генерал Вейдлинг предложил Гитлеру план прорыва войск из города на запад. Гитлер отверг этот план и приказал обороняться до конца.
— Берлин мы не сдадим, — несколько раз повторил он.
В ночь на 29 апреля передовыми частями 150-й стрелковой дивизии после напряженных боев был захвачен единственный уцелевший мост через реку Шпрее. Наши войска отделяло от рейхстага, центра сопротивления немецких войск, расстояние в один километр.
Один из наиболее доверенных офицеров охраны Гитлера по его просьбе подробно инструктировал фюрера, как безболезненно и надежно совершить самоубийство:
— Пистолет держите вот так, чтобы пуля поразила наиболее важные участки мозга. Неправильный выстрел пробьет височные кости и только лишит вас зрения. Когда пистолет будет взведен, раскусите ампулу с ядом, а затем нажимайте на спуск.
Адольф Гитлер слушал инструкцию внимательно и задал вопрос:
— Я успею надавить на спуск?
— Вполне, — заверил его офицер. — Яд подействует через полторы-две секунды.
Вождь согласно кивал. У него по-прежнему сильно тряслась голова и руки.
Битва за Берлин продолжалась. Штурмовая группа капитана Ольхова получила короткую передышку. В который раз она пополнялась людьми, вооружением. Из штаба дивизии прибыл начальник политотдела и, очень торопясь (у политработников всегда много важных дел), вручал награды.
Павел Усков, Петро Шевченко получили ордена Красной Звезды. Кроме того, саперу Шевченко наконец присвоили звание «лейтенант». Сержанты Иван Шугаев и Сергей Вишняк были награждены медалями «За отвагу». Василию Николаевичу Ольхову вручили орден Отечественной войны.
— Старший сержант Михаил Маневич! — нетерпеливо постукивал по столу коробочкой с орденом полковник. — Долго ждать?
— Долго, — подал голос Савелий Грач, в своем прожженном бушлате, с коротким автоматом «ППС» за плечом. — Убили нашего снайпера. Сто двадцать фрицев на счету имел.
— Я вам говорил, вы забыли, — суетился Яков Малкин.
— Аты чего такой ободранный явился? — продолжая крутить коробочку, оглядел разведчика полковник. — Как кот мартовский.
Война подходит к концу — чего бы не пошутить! Засмеялись остроумной шутке товарища полковника два отутюженных инструктора политотдела с начищенными орденами-медалями на кителях. Растерянно заулыбался лейтенант Малкин, которому стало неловко за своего начальника.
Набравшись смелости, он доложил:
— Командир взвода разведки товарищ Грач вчера уничтожил тяжелый немецкий танк «королевский тигр».
— Какой еще «королевский»? «Тигры» они и есть «тигры». Мало мы их били? — Полковник победно оглядел собравшихся, помолчал и изменил тон. — Молодец, товарищ Грач. Представить к ордену.
— Служу трудовому народу! — козырнул долговязый разведчик.
— Ну, засиделся я тут у вас, — поднялся со стула полковник. — А Красную Звезду перешлите семье снайпера…
— Маневича, — снова подсказал Малкин.
— Вот именно. Семье героя Маневича.
— Нет у него семьи. Погибла в Белоруссии, — не удержался Савелий.
— Решите этот вопрос сами, — с заметной ноткой раздражения проговорил полковник и сунул коробочку с орденом Якову Малкину.
Уходя, сделал замечание Василию Ольхову:
— Расслабился ты. Дисциплина падает, а война еще не кончилась. Тебя комбатом хотят поставить, так что держи вожжи крепче. Таких анархистов, как твой начальник разведки, распускать нельзя. Нам комбаты вот какие нужны!
Полковник сжал и показал небольшой кулак. Василий Ольхов уточнил:
— Я представление на Красное Знамя за подбитый «тигр» подготовлю. — Догадываясь, что начальник политотдела может возразить, поспешил уточнить: — Сам командир дивизии приходил на сгоревший «тигр» глянуть. Хвалил, что такую махину сумели завалить. Орден Красного Знамени как раз будет.