Корнуоллис был явно расстроен. Долгий опыт военной службы позволил ему узнать все слабости человеческой натуры, когда смелость соседствует со слабоволием, а преданность – с предательством.
– Я дам вам такие полномочия, – тихо сказал он Томасу. – Мы должны все знать. Вернитесь к первому убийству, Питт. Я тоже не верю, что Юарт сам в этом замешан. И мы с вами точно знаем, что ко второму и третьему убийству он не причастен. Но если убийца не Элла Бейкер, то кто же тогда? – Джон нахмурился. – Неужели мы должны поверить в то, что три жестоких и изощренных убийства с пытками и отвратительными ритуальными моментами, со связанными ботинками, обливанием водой и прочим, совершили три разных человека?
– Похоже, что так, – ответил суперинтендант. – Но я не верю, ибо в этом нет здравого смысла. Здесь кроется что-то, чего мы не знаем. И пока у меня нет каких-либо версий и предположений.
Он встал. Его шеф тоже поднялся и, подойдя к столу, выписал Питту ордер на проведение необходимых дознаний. Он молча вручил его подчиненному и, стоя навытяжку, крепко пожал ему руку. Своим долгим внимательным взглядом Джон словно хотел что-то сказать Томасу или передать ему часть своих чувств и сомнений, но так и не вымолвил ни слова. Вздохнув, он снова стиснул ему руку и наконец отпустил.
Питт, лишь коротко кивнув на прощание, повернулся кругом и покинул кабинет. Выйдя на резкий октябрьский холод, он окликнул кебмена, который вскоре доставил его на Майл-Энд. Было четыре часа пополудни.
Спустя час с небольшим суперинтендант уже повидал всех полицейских, бывших в наряде в день гибели Мэри Смит. Побеседовав с ними, он пришел к заключению, что Юарт никоим образом не мог быть замешан в этом убийстве, как, впрочем, и в последующих двух.
Затем он посетил дом на Глоуб-роуд, где была убита Мэри.
У старого небритого человека, открывшего ему дверь, Томас решил справиться о первом свидетеле, значащемся в его списке:
– Здесь проживает мистер Оливер Стаббс?
– Никогда не слышал о таком, – резко ответил тот. – Поищите в другом месте. – Он хотел было захлопнуть дверь и яростно уставился на гостя, когда тот придержал ее ногой. – Эй, что вам нужно? Уберите ногу, или я спущу на вас собаку!
– Попробуйте, и я закрою ваше заведение, – не задумываясь, пригрозил Томас. – Идет расследование убийства, и если вы не хотите схлопотать себе веревку как соучастник, то лучше помогите полиции. Итак, если Оливера Стаббса здесь нет, то где его искать?
– Не знаю! – продолжал возмущаться старик. – Он исчез отсюда года два назад, но он никого не убивал, насколько я знаю.
– Вспомните Мэри Смит! – жестко велел ему полицейский.
– О-о! – Глаза его собеседника округлились. – Да вы знаете, сколько здесь Мэри Смит? Каждая проститутка начинает с этого имени.
– Но не каждая заканчивает так, как эта: сначала пытали, потом задушили, привязав к кровати, – сквозь зубы выдавил из себя Питт.
– А, вы об этой Мэри Смит… – Небритое лицо старика заметно побледнело. – Немного запоздали, вам не кажется? Это было шесть, а то и семь лет назад.
– Шесть. Мне нужны свидетели, которых тогда допрашивали. Вздумаете помешать мне в расследовании – у меня найдется статья, чтобы посадить вас за решетку.
Хозяин повернулся и крикнул в темноту коридора:
– Эй, Мардж! Быстро сюда!
Ответа не последовало.
– Или сюда, ленивая баба! – еще громче крикнул старик.
Прошла еще минута, а затем – видимо, из задних комнат – появилась толстуха с рыжей копной волос.
– Да? Чего нужно? – без всякого любопытства окинула она Томаса взглядом.
– Полицейский хочет поговорить с тобой. Будь приветливой, Мардж, а то нам не поздоровится, – усмехнулся хозяин.
– Чего ему надыть? – снова насмешливо фыркнула женщина. – С законом я всегда в ладах.
– А мне-то что до этого? Поговори с человеком, – раскашлялся старик. – Расскажи ему все, старая дура. Ведь ты была здесь тогда. А ну, давай!
– Вы Марджери Уильямс? – вежливо поинтересовался Питт.
– Я самая.
– Вы были одной из свидетельниц, с которой беседовала полиция, когда была убита Мэри Смит? Это было шесть лет назад.
Толстуха явно растерялась, но не стала прятать глаза.
– Да. Я все им болтанула, чо знала, – ответила она. – А чо вы хотите знать таперича? Думаете, споймаете его?
– Вы сказали «его». – Суперинтендант пристально посмотрел ей в лицо. – Значит, вы уверены, что это был мужчина? Или это могла быть женщина?
Лицо Уильямс презрительно скривилось:
– Разве может женщина сотворить таковское с другой женщиной? Откудова вы свалились, мистер, с небес Божьих? Конешна, то был мущщина! Вы чо, не читали, что ваши парни тогда понаписали? На вот таковских больших листах бумаги! Только и делали, что строчили, не разгибаясь…
Хозяин дома не уходил, а продолжал стоять рядом с Мардж, поглядывая то на нее, то на полицейского.
– Не все записи сохранились, – объяснил Томас, а сам подумал о том, сколько же материалов было уничтожено как ненужных и предано забвению только потому, что дело признали «нераскрытым». – Расскажите мне все, что помните о тех людях, которые были здесь, и как можно подробнее.
– Кому, черт побери, все это таперича нужно? За все эти годы вы ни разу не сообщили нам, нашли вы его или нет, – проворчала Марджери, но потом умолкла и задумалась. – Эй, постойте, вы сказали, что тот, хто убил Мэри Смит, прикончил еще одну женщину в Уайтчепеле?
На какое-то мгновение Питт был поражен таким очевидным и бесспорным выводом и подумал, что стоящая перед ним женщина не так уж глупа. Но потом его вдруг осенила мысль: если подробности первого убийства не попали в газеты, а сама Мардж не видела тело убитой и полиция, особенно Юарт, ничего тогда ей не сказала, она может и не знать, насколько схожи все три убийства даже в своих мельчайших деталях.
– Да, – просто сказал он. – Такое вполне возможно.
– Я слыхала, чо это сделала женщина. Это правда? – Уильямс повернулась к небритому хозяину дома. – Или Дейви Уотсон все нам наврал? Он болтанул, что это сделала одна проститутка. Попадись он мне только, чертов врун!..
– Нору Гаф убила женщина, – как можно деликатней заметил суперинтендант. – А теперь, пожалуйста, опишите мне этого человека, и как можно подробнее, но только таким, каким вы его запомнили, ничего не добавляя и не убавляя. Я очень вас прошу.
– Хорошо, – пожала плечами свидетельница. – Их было четверо. Они пришли вместе. Один был темноволосый, такой разряженный, как артист, лицом не очень видный – так, ничо особливого, наскока я помню. Только уж оченно высокого мнения о себе. Мабудь, художник.
В глубине коридора что-то с грохотом упало. Крикливо выругалась какая-то женщина.