По общему соглашению Кэндзи, Виктор и Жозеф решили, что ввиду предстоящих рождественских и новогодних праздников две витрины книжного магазина «Эльзевир» будут посвящены литературе для юношества. Оба молодых отца, привыкшие к феминистическим выпадам своих жен, воспротивились решению Кэндзи выставить в одной литературу для мальчиков, а в другой — литературу для девочек. И весело перемешали яркие золоченые обложки романов Жюля Верна и произведений графини де Сегюр, «Семьи Фенуйар» Кристофа и «Ундины» Фридриха де ла Мотт-Фуке, сказок мадам д’Онуа и Андерсена. Это было выше понимания Кэндзи, который терпеть не мог эти басни, которые написаны исключительно для того, чтобы убедить читателей всех возрастов, что в жизни больше от мечты и приключения, чем от реальной действительности. Поэтому он придумал себе повод, чтобы пойти проветриться и хотя бы ненадолго насладиться одиночеством.
— Какая муха его укусила? Не он ли ездил по разным странам, путешествовал по диковинным краям? Он все детство рассказывал мне удивительные легенды и истории. Просто не узнаю его! — пробормотал Виктор.
— Подарочки-то больше чем через месяц посыпятся, можно предположить, что великий Маниту [62] не особенно жалует все эти детские забавы, — ответил Жозеф, ставя на самое видное место сборники сказок, написанные Айрис и иллюстрированные Таша.
— Ну пожалуйста, побольше уважения. Кэндзи обожает своих внуков, и Алиса тоже дорога его сердцу. Я подозреваю, что его что-то гнетет.
— Если завтра случится конец света, мы не успеем выполнить заказы большинства клиентов, — предположил Жозеф.
— А какую легенду вы придумали для Айрис?
— А какую вы для Таша?
— Она обо всем догадалась, но молчит.
— Айрис тоже, я почти в том уверен. Однако она что-то сболтнула матери. Вчера, когда я вернулся, Эфросинья со мной сквозь зубы разговаривала. И конечно, жаловалась, как тяжел ее крест!
— Я звонил в «Комеди-Франсез», там сегодня нет спектакля. Я предложил Шарлине Понти сегодня отправиться с нами на концерт в кабаре «Небытие». Она с радостью согласилась. Что-нибудь сымпровизируем, я еще не придумал, как себя вести. Хочу проверить ее алиби на 7 ноября, когда она ушла с военным.
— Думаете, она замешана во всей этой афере со скачками?
— Луи Барнав был кучером. А я вспоминаю, что она мне как-то рассказала, что работала в цирке Фернандо и занималась вольтижировкой [63] , так что хорошо разбирается в лошадях. Нюхом чую, что-то связывает две эти темные личности.
— Вполне достойная гипотеза. Либо она старается подороже продать вам свои прелести, либо надеется обернуть ситуацию в свою пользу. То, как она вломилась к вам домой, доказывает, что она не робкого десятка. А почему кабаре «Небытие», лучше ничего нельзя было придумать?
— Потому что это заведение играет важную роль во всей истории. У нашего убийцы, помните, пунктик на времени.
— Ох, и боюсь я этого спектакля! Надо как-то отговориться на вечер, на этот раз мне спуску не дадут, — пожаловался Жозеф.
Перед витринами прошелся Кэндзи, критически осмотрел экспозицию. Вошел в магазин, ни слова не говоря, сел на свое рабочее место и положил перед собой только что купленный блок бумаги верже. Звякнул колокольчик.
— Гляди-ка, самурай явился — не запылился, — прошептал Жозеф. — Этот Ихиро мне на нервы действует, тоже мне, специалист по последнему пути!
Ихиро сухо поздоровался с ними и завел тихую уединенную беседу со своим другом. Быстрые яростные взгляды, которые метал Кэндзи на Виктора, убедительно показывали, что сейчас на него обрушится град упреков. Но он решил не обращать внимания на надвигающуюся грозу.
Сверху спустилась Джина в оливково-зеленом атласном платье, накинула черную бархатную мантилью, надела на голову кремовую фетровую шляпу с широкими полями и вышла, не говоря ни слова.
Обрадованный уходом своей недоброжелательницы Ихиро Ватанабе, похоже, решил еще крепче окопаться в магазине. Он встал и во всеуслышание произнес:
— Тратить две трети своей жизни на сон — незавидная участь, и однако именно так мы, человеческие существа, тратим наше ночное время. Когда люди жалуются на бессонницу, я улыбаюсь, поскольку считаю, что им крупно повезло…
Кэндзи, уже едва сдерживаясь, ринулся в служебное помещение. Ихиро был безмерно огорчен таким категорическим отказом уделить ему внимание, но не подал виду и перенес свое внимание на Виктора и Жозефа, которые беседовали между собой на другом конце магазина. Ему удалось поймать на лету обрывок разговора и понять, что речь идет о каком-то свидании в кабаре «Небытие», хотя заговорщики внезапно замолчали и сморщились при его приближении.
Жозеф крикнул Кэндзи, что они пойдут обедать домой, но вскоре вернутся на работу. И оба скрылись, даже не попрощавшись с Ихиро, который с хитрым видом посмотрел им вслед, поглаживая подбородок.
Поскольку квартира на улице Фонтен была предоставлена Пинхасу, Таша с Алисой, так же как и Кошка, переместились в мастерскую. Виктор несколько прохладно относился к своему тестю, который взялся играть роль духовного наставника для всей семьи. Его раздражало, что человек, проживший всю жизнь вдали от семьи и нисколько о ней не заботившийся, считал для себя возможным лезть со своими мудрыми советами. Но любопытство по поводу новых кинематографических веяний пересилило.
— А какие ленты у вас сейчас в прокате? — поинтересовался он у Пинхаса, который сидел на кухне, развалившись в кресле с газеткой и методично поедая маринованные огурчики.
Пинхас опустил мятые листы и приступил к рассказу на единственную тему, которая его интересовала: о себе любимом.
— Я по дешевке отхватил «Разорвем испанский флаг», пропагандистскую фильму о войне на Кубе. Еще первую японскую фильму «Уличные сценки и танцы кабуки», еще картины «Регата Хенли» и «Визит в Барселону королевы матери и ее сына Альфонса XIII»1. Не считая того, что у меня заказ на «Водружение aнглийского флaгa нa пaрлaменте в Претории» Диксона и Кокса. [64]
Виктор пожалел, что люди не изобрели катапульту, с помощью которой можно было немедленно отправиться в любую точку света. Он бы полетел в Нью-Йорк.
— К тому же я счастливый обладатель посеребреного экрана, изобретенного Джорджем Истменом, который дает намного лучшее качество изображения, чем обычный белый экран. Я использую аккомпанемент на фортепьяно, это чертовски оживляет и драматизирует представление. Когда показывали «Разорвем испанский флаг», тапер играл «Боже, храни королеву», и вся публика в зале встала, как один человек. Зрители потом рассказывают о моих представлениях и сами возвращаются на другие фильмы, я прокручиваю такие дела! Кинематографические залы — это наше будущее, это то, чем надо заниматься. Очень хорошо, что вас это заинтересовало.