– Кое-что получите. Жизнь.
Несчастный вздрогнул. Гримодан добавил почти ласково:
– Послушайте, Данегр, эта жемчужина не имеет для вас никакой ценности. Вы не сможете ее продать. Так зачем же хранить ее?
– Есть перекупщики… И в один прекрасный день… за любую цену…
– В один прекрасный день будет поздно.
– Почему?
– Почему? Да потому что правосудие снова схватит вас, и на этот раз с доказательствами, которые я ему предоставлю, с ножом, ключом, отпечатком пальца… Вы пропали, дружище.
Обхватив голову руками, Виктор Данегр задумался. В самом деле, он чувствовал, что пропал, пропал окончательно. И в то же время его охватила огромная усталость, безмерная потребность отдохнуть и расслабиться.
– Когда она вам нужна? – прошептал он.
– Сегодня вечером, до часу ночи.
– Иначе?
– Иначе я отнесу на почту письмо, которое мадемуазель де Сенклев написала прокурору Республики, обличая вас.
Данегр налил два стакана вина, залпом выпил их и, поднявшись, сказал:
– Заплатите по счету и идем… Мне уже претит это проклятое дело.
Наступила ночь. Два человека спустились по улице Лепик и пошли по внешней стороне бульваров к площади Звезды.
Шли они молча. Виктор Данегр очень устал, даже сгорбился от изнеможения.
В парке Монсо он сказал:
– Это рядом с домом.
– Черт возьми! Но до своего ареста вы побывали лишь в табачной лавке.
– Мы пришли, – глухо сказал Данегр.
Они проследовали вдоль решетки сада и перешли через улицу, на углу которой находилась табачная лавка. Через несколько шагов Данегр остановился. У него подкашивались ноги. Он рухнул на скамью.
– Ну? – спросил его спутник.
– Это здесь.
– Где здесь? Что вы несете?
– Здесь, прямо перед нами.
– Перед нами? Послушайте, Данегр, не стоит…
– Я еще раз повторяю: она здесь.
– Где?
– Между двумя булыжниками.
– Между какими?
– Ищите.
– Между какими? – повторил Гримодан.
Виктор Данегр не отвечал.
– Ах, так! Замечательно! Ты решил заставить меня ждать, приятель…
– Нет… Но… я умру в нищете.
– И поэтому ты заколебался? Ладно, я буду великодушен. Сколько тебе надо?
– На билет в Америку на нижнюю палубу.
– Договорились.
– И сто франков на первые расходы.
– Получишь двести. Говори.
– Сосчитайте булыжники справа от сточного желоба. Она между двенадцатым и тринадцатым.
– В канаве?
– Да, внизу тротуара.
Гримодан огляделся. Мимо проезжали трамваи, шли люди. Надо же такому случиться! Кто бы мог подумать!
Он раскрыл перочинный нож и вставил лезвие между двенадцатым и тринадцатым булыжником.
– А если ее там нет?
– Если никто не видел, как я наклонился и засунул ее туда, значит, она до сих пор там.
Как такое возможно? Черная жемчужина лежит в грязной канаве! Да ею мог завладеть любой прохожий. Черная жемчужина! Целое состояние!
– На какой глубине?
– Примерно десять сантиметров.
Гримодан стал выбрасывать мокрый песок. Вдруг острие его ножа на что-то натолкнулось. Он руками расширил дыру и заметил черную жемчужину.
– Держи, вот твои двести франков. Билет в Америку я тебе пришлю.
На следующий день газета «Эко де Франс» опубликовала заметку, которую перепечатала пресса всего мира:
«Со вчерашнего дня знаменитая черная жемчужина находится у Арсена Люпена, который забрал ее у убийцы графини д’Андийо. Вскоре копии этого бесценного украшения будут выставлены в Лондоне, Санкт-Петербурге, Калькутте, Буэнос-Айресе и Нью-Йорке.
Арсен Люпен ждет предложений, которые соизволят сделать его корреспонденты».
– Таким образом, зло было наказано, добродетель восторжествовала. Так всегда происходит, – заметил Арсен Люпен, изложив мне подоплеку этого дела.
– А также было доказано, что под фамилией Гримодана, бывшего инспектора Сюрте, скрывались вы, кого выбрала судьба, чтобы не дать преступнику воспользоваться плодами своего злодеяния.
– Совершенно верно. Должен признаться, это дело – одно из приключений, которыми я особенно горжусь. Сорок минут, которые я провел в квартире графини после того, как убедился, что она мертва, самые удивительные и волнующие в моей жизни. За сорок минут я, попавший в крайне щекотливую ситуацию, мысленно восстановил картину преступления и, основываясь на кое-каких деталях, пришел к выводу, что преступником может быть только слуга. Я также понял, что завладеть жемчужиной можно лишь при одном условии: слуга должен быть арестован. И я подбросил пуговицу. Но я не мог допустить, чтобы правосудие получило неопровержимые доказательства его вины. Я забрал нож, забытый на ковре, унес с собой ключ, оставленный в замке, запер дверь на два оборота и стер следы пальца с гипса в гардеробной. На мой взгляд, это было прозрением…
– Гения, – прервал я его.
– Да, гения, если хотите. Так или иначе, но подобная мысль не озарила бы первого встречного. За одну секунду найти два решения проблемы – арест и оправдание, воспользоваться громоздким аппаратом правосудия, чтобы запугать этого парня, одурачить его, словом, довести до такого состояния, что он, едва освободившись, должен был неизбежно попасть в довольно простую ловушку, которую я для него расставил.
– Довольно простую? Да просто смехотворную, поскольку он ничем не рисковал.
– О, абсолютно ничем, поскольку оправдательный приговор был окончательным.
– Бедолага…
– Бедолага? Ничего себе! Разве вы забыли, что Виктор Данегр – убийца? И было бы безнравственно оставлять ему черную жемчужину. Он жив! Подумайте только, Данегр жив!
– А черная жемчужина принадлежит вам!
Арсен Люпен вытащил из потайного отделения своего бумажника черную жемчужину, с восхищением осмотрел ее, погладил пальцами и вздохнул:
– Какому же боярину, взбалмошному и тщеславному радже будет принадлежать это сокровище? Какому американскому миллиардеру достанется это чудо, вершина красоты, так великолепно украшавшая грудь Леонтины Залти, графини д’Андийо?
– Удивительно, но вы, Вельмон, так похожи на Арсена Люпена!
– Вы его знаете?
– О, как и все! По фотографиям, столь не похожим друг на друга. Однако создается впечатление, что это одно и то же лицо… как ваше.