А потому что Ставрову-то как раз непонятно, что она испытывает к нему, и этот полыхающий румянец может говорить только о ее излишней скромности и чрезмерной застенчивости и ничего более, а он принимает это на свой мужской счет, как зеленый свет поощрения.
«Интересно, она вообще понимает, как на меня действует?» – подумал Клим, наблюдая, как Полина закрепляет на своей талии такой же травяной пояс, как у него, поднимает с земли, отряхивает и складывает подстилку, мило и вполне беззаботно поворачивается к нему и бодрым тоном предлагает:
– Ну что, пошли?
– Ну, пошли, – кивнул Ставров, чувствуя, что немного расстроился от этих мыслей о загадочной девушке Полине.
Они зашли в дом Василия Игнатьевича, взяли с собой большой кувшин с очередным питьем из трав с медом – сегодня день травы! Напьется он этих травок на весь оставшийся год вперед! Хорошо хоть деревьев много у реки, а то бегай ищи, где эти травки из себя выпустить. Но вообще-то вкусно, освежает, и очень приятное питье. Это Клим про себя ворчал и понимал это, все по тому же поводу – он бы эту Полину-прекрасную в лесок или в поле… тем более сегодня нравы свободные…
М-м-да! Зачем он только согласился на эту авантюру?
К реке шли всем большим семейством Василия Игнатьевича, вместе с приехавшими родственниками, вливаясь этим своим ручейком в общий поток стягивающихся туда же людей. Клим подивился необычайно, когда понял, как много народу собралось на празднование. Женщины расстелили подстилки, которые принесли с собой, под деревьями рядом с рекой, выставили на них кувшины с напитками, какую-то закусочку легкую, сложили туда накидки, кофты, сумки, как на обычном пикнике.
Они участвовали во всех обрядах – водили хороводы и разыгрывали потешное сватовство к березе… Климу было интересно и весело.
И вдруг Полина тронула его за руку, указала вперед. Клим посмотрел, куда она показывала, и увидел пробирающегося в их направлении через группы людей Всеволода Ивановича, который поднял руку и помахал им издалека, обозначая, что у него есть дело. Его останавливали на каждом шагу, он улыбался, приветливо кланялся, что-то отвечал, но целенаправленно и довольно бойко двигался в их сторону.
– Климент Иванович! – запыхавшись обратился он, когда добрался-таки к ним. – Я к вам!
– Давайте просто Клим, – слегка поморщился такому официозу Ставров, успев заметить, как Полина сделала преувеличенно значимое выражение лица, услышав полное его имя, и даже чуть головку набок склонила, подчеркивая этот момент. Вот ведь лиса!
– Клим, – кивнул, соглашаясь Устюгов. – Тут такое дело… Не хочешь поучаствовать в разведении костров?
– А что, это проблема?
– Это тоже обряд, – вмешалась в разговор Полина. – Костры разжигают только от «живого огня», добывают его с помощью маленьких веточек, которые трут руками.
– Совершенно верно, – поддержал Устюгов. – Но дело в том, что костры могут разжигать только старейшины и вождь или люди авторитетные, значимые. В этом году, сам видишь, сколько людей приехало, и костров гораздо больше будет, чем раньше. Смотри, – он повел рукой вдаль, – по реке как растянулись.
– А от меня-то ты что хотел, Всеволод Иваныч? – спросил Клим.
– Как что? – удивился историк. – Спросить, не хочешь поучаствовать и зажечь один костер?
– Но я же не вождь и не старейшина? – недоумевал Ставров.
– Ты известный кузнец, великий мастер, – удивился, в свою очередь, Устюгов.
– Дело в том, Клим, – быстренько принялась пояснять Полина, – что это праздник плодородия, то есть солнца и полива, огня и воды. Огонь священен в эти дни, а кузнецы стоят выше обычных людей, они дети Сварога, бога огня. Понимаешь? По иерархической лестнице ты сегодня где-то на уровне вождя и повыше старейшин.
– Ну, если на уровне вождя… – усмехнулся Клим.
– Вот и договорились! – порадовался Устюгов. – Идем, уже зажигать скоро! Полина тебе все по ходу объяснит, а там у костров ребята уж все подготовили.
И он заспешил обратно, подхватил под локоть Клима, словно боялся, что тот передумает. Начальник этнической площадки привел Клима и семенившую за ними Полину к одному из костров, представил находившимся там мужчинам, пожелал удачи и скрылся.
– Ну, объясняйте, Полина, – распорядился Ставров.
– Климент очень красивое имя, – задорно улыбнулась она.
– Мне тоже нравится, – усмехнулся он этой ее девчачьей подначке. – Так что там с кострами?
– Да, с кострами, – изобразила деловитость она, но не удержалась и улыбнулась. – Костры должны загореться не позже чем с последним лучом солнца. Как я уже говорила, разводят огонь руками, и только мужчины. Вам ребята сейчас все дадут необходимое, покажут и отойдут, потому что делать это вы должны один. А мы образуем вокруг вас круг и будем петь костровые песни, веселые и заводные. Это тоже обряд.
– Я так понимаю, что пора? – кивнул Клим на подзывающих его парней.
– Пора, – подтвердила она.
– Ну, идите пойте мне задорные песни, а я вам огонька тут добуду, – проворчал Ставров.
Огонь он умудрился разжечь раньше всех остальных костровых, под громкие одобрительные и радостные восклицания. А Полина и не сомневалась! Она любовалась Ставровым, когда он так мужественно и красиво опустился на одно колено и быстро-быстро начал тереть палочку в руках, поддувать тихонько. И вот затеплился, задымился робкий дымок, и уже куснуло мох маленькое пламя, и пошло, пошло… Клим, как ребенка, бережно положил разгорающийся огонек в костер под шест в центре.
А Полина, все заводясь внутри ритмом и духом праздника и наполняясь весельем, пела вместе со всеми, смотрела на Ставрова и понимала, что сегодня самая прекрасная и необыкновенная ночь в ее жизни. Самая! Она знала, чувствовала это.
Полина и так словно парила, и все было легко, радостно, ярко, как только она увидела Клима, выходившего из своей большой красивой машины! И он так смотрел на нее, так… что она чувствовала себя особенной, прекрасной, другой и очень смелой…
Огонь разгорался все больше и больше, девушки повели хоровод под обрядовую песню. Ставров подошел к Поле, что-то спросил, но она покачала головой, показывая, что не может сейчас говорить, и поплыла мимо него за ведущей, плетущей кружево танца. Клим отошел в сторонку и смотрел, и улыбался так сексуально, что у нее дух захватывало…
Самая таинственная, чарующая и мистическая ночь в году, когда многое разрешено и когда все магически и наполнено особым смыслом… Полина пела и шла в танце ручейком и все смотрела, смотрела на него не отрываясь… а он не отпускал ее взгляда.
Песня закончилась, цепочка распалась. Девчонки завизжали и начали новую песню, веселую, задорную и весьма фривольную, а Полина поспешила к своему «экскурсанту».
– Это было прекрасно. – Он изобразил руками повороты-плетения, в которых ходили девушки цепочкой – песня такая красивая, – и спросил: – А зачем в центре костра эта штуковина?