– Мам, ну попытка же не пытка, чего ты! Пропадает же мужик один! Вот и взгляд у него какой-то грустный всегда, и лицо будто деревянное, неживое.
– Да не пропадает он, ребятки… – тяжело вздохнула Анастасия Васильевна, садясь напротив них за кухонный стол. – Тут другое. У него, знаете ли, год назад жена вместе с маленьким сыном погибли. Полгода назад к нему сюда мать из другого города приезжала, вот она мне все и рассказала. А плакала как – смотреть больно было! Все боялась, что он тут один совсем после такого горя свихнется. И присмотреть меня за ним просила. Помните, такая телеведущая была известная – Анастасия Багорова? Слышали? Ну вот… Это его жена и есть. Вернее, была. Он, как их схоронил, сразу квартиру поменял, в наш дом вот переехал. У него с тех пор даже и вещи неразобранные стоят. Я предлагала ему помочь, так он отказался.
– Вон оно что… А я и не знал… – покачав головой, протянул Гриша. – А сам он кем работает?
– Да оператором там же, на телевидении. Они вместе с женой на одном канале работали. Так что вы оставьте эту идею, ребятки. Он к себе, надо полагать, и близко-то никого не подпускает. Я несколько раз видела, как дамочки, все из себя такие модницы-раскрасавицы, в дверь его названивали – никому не открыл! Хоть и дома был в это время. Он же мужик видный, красавец писаный, как с картинки какой, вот они и охотятся за ним толпами. И вообще, он очень редко дома бывает. Я иногда захожу к нему по-соседски, все горячим чем-нибудь пытаясь накормить, как мать-то его просила. А он, знаете, вежливый такой, благодарит всегда. Только видно – тяжело ему, бедолаге, приходится.
– Что ж, понятно. Жаль, конечно, – развел руками Гриша, – сватовство наше отменяется, Катерина.
– Ага… – грустно подтвердила Катя. – Отменяется…
– Кать, а малыши ваши как? – перевела на другую тему разговор Анастасия Васильевна. – Здоровы?
– Да, все в порядке, спасибо!
– Слушай, а давай-ка мы их в выходной на нашу дачу вывезем, а? У нас же с Гришей небольшой домик в деревне куплен! Пусть по свежей травке побегают, воздухом чистым подышат. И сестру свою зови – всем места хватит. Да, Гриш?
– А что, это идея, между прочим… – задумчиво уставился на мать Гриша. – Только знаешь, мы детей с Леной к тебе отправим, а сами в это время квартиру и отремонтируем…
– Гриш, ну опять ты за свое! Чего ты неугомонный какой? Видишь, со сватовством твоим как неловко получилось, – замахала на него руками Катя.
– Да с ним бесполезно спорить, Катюшка! – любовно провела по ежику волос на голове сына Анастасия Васильевна. – Уж если задумал чего, никогда не отступится. Так что смирись, смирись, Катерина.
– Да я не знаю, поедет ли Ленка на дачу.
– А ты уговори! Скажи, что я очень-очень приглашаю! У нас там хорошо, правда, Гриш? И лес, и речка… И молока козьего можно у соседки купить. И клубника уж вон поспела – собирать некому.
– Спасибо вам, Анастасия Васильевна! Какая ж вы хорошая!
– Да ну тебя, Кать! Чего здесь такого-то? Все мы люди! А ремонт вы ей и в самом деле сделайте! Только не очень модерном всяким увлекайтесь, а то я знаю Гришиных друзей – такие все фантазеры-дизайнеры, куда там! Ты присматривай за ними, Катерина, чтоб не повело их куда с идеями-то. Больше пусть под детей подстраиваются, чтоб им поудобнее да повеселее там жить было. А чего папаня-то их, приходит или нет?
– Да, приходил вчера.
– Ну?
– Ой, да лучше б и вообще не приходил, знаете!
– Ну, ты, Катерина, не горячись! Не дави на сестру-то. Это ведь ей решать, не тебе. Детям тоже отец нужен.
– А он ничего и не спросил про детей, Анастасия Васильевна. Пришел, покривлялся да и ушел себе. А Ленка опять всю ночь проплакала, я же слышала… Ох, прямо не знаю, что с ней и делать! Прямо ума не приложу…
– А что здесь сделаешь, деточка? – подперла рукой щеку, вздохнув, Анастасия Васильевна. – Здесь ничего и не сделаешь. Надо жить дальше да выполнять свои материнские обязанности, и снова учиться жизни радоваться, и прощать учиться, и любить заново. Ничего-ничего, поплачет да и перестанет. А с детьми я всегда помогу! Да и Гриша тоже. Так уж получилось, что не чужая ты нам стала, девочка-рыжуха. Значит, и сестра твоя не чужая будет!
– Мам, знаешь, иногда я до жути горжусь тобой, – тихо проговорил Гриша. – Вот если бы у тебя еще пироги в духовке не горели.
– Ой! – подскочила со своего стула Анастасия Васильевна, метнувшись к плите. – И правда! Заговорили вы меня совсем! Нет, не сгорели, слава богу. Идите руки мойте, да ужинать будем!
– Ур-а-а-а… – взметнув рыжей косой, помчалась первой в ванную Катя. – А можно я буду с клубникой, ладно? Целых два съем! Нет, три! Нет, четыре!
– Господи, ну что за прелесть девчонка… – тихо проговорила ей вслед, обращаясь к сыну, Анастасия Васильевна. – Таких девчонок сейчас днем с огнем не сыскать. Вот бы тебе такую невесту, а, Гриш? Золото ведь, чистое золото…
* * *
– Катюш, не пойму я, почему ты с нами на эту дачу ехать не хочешь? – Тихо удивлялась Лена, собираясь в субботу утром под радостный переполох суетящихся под ногами Сеньки с Венькой. – Нас, главное, пристроила на отдых, а сама слиняла…
– Ой, Лен, собирайся пошустрее! Потом будем рассуждать – что да почему. Вон, смотри, Анастасия Васильевна уже из подъезда вышла, вас ждет. На электричку бы не опоздать!
А через каких-то полчаса их маленькая квартира уже вовсю напоминала разбуженный пчелиный улей – все двигалось, перемещалось, суетилось, смеялось, выкрикивало веселыми мальчишечьими и девчоночьими звонкими голосами. И только на первый взгляд могло показаться, что эта суета напоминает всего лишь хаотическое броуновское движение, – на самом деле, если вглядеться, все происходило по некоему отработанному, заранее продуманному сценарию вплоть до самых незначительных мелочей. Одна группа ребят аккуратно и бережно выносила из комнаты на лестничную площадку вещи и мебель – Катя не успевала складывать в большие целлофановые мешки одежду из шкафов, – другая на освободившемся пространстве уже что-то разворачивала, нарезала, перемешивала клей, краску, еще бог знает чего… И в сплошном гуле голосов можно было, прислушавшись, уловить звонкую, объединяющую всех нотку – деловую, старательно-творческую.
– …Андрюх, осторожно, смотри, дверцу придержи.
– …Оль, ты думаешь, на эту стену бирюзовый фон лучше?
– …Ну да, она же солнечная.
– …А ситчик какой симпатичный, посмотри!
– …Это же будет детский угол, здесь пространство надо соблюсти.
– …Эй, а кто у нас вахту несет по охране мебели на площадке?
– …Гришка, неси сюда стремянку, здесь обои не отдираются.
Катя, удивленно раскрыв глаза, смотрела, как моментально преображается Ленина комната, как весело, непонятным и хитроумным способом наклеивается на стены веселенький ситчик, и как это все, оказывается, здорово смотрится – прямо как тут и было: на одной стене – ситчик бирюзовый с мелкими розовыми цветочками, на другой, наоборот, ситчик розовый с бирюзовыми… Все вокруг нее перемещалось, двигалось, образовывалось потихоньку в ненавязчивую и достойную красоту совершенно нового жилища. А потолок! Какой красивый получается потолок – она в жизни нигде такого не видела! Тихонько подойдя к Грише, уткнувшему нос в разложенные на полу эскизы, она присела на корточки, спросила на ухо: