Иногда пела пропитым голоском одна шатеночка, растрепанная, неловкая, очень миленькая, по облику школьница из восьмого класса. Она робко помаргивала детскими глазами и, держа в худых пальчиках микрофон, пленяла маститых любительниц ее незрелых прелестей. Заканчивая петь, наивно улыбалась. Личико у нее становилось смущенным и нежным; шатеночка казалась непорочным созданием.
С виду ей было не больше четырнадцати. На самом деле — двадцать один год, и она вторую пятилетку трудилась на поприще продажи своего тщедушного голоса и хрупкого, но выносливого тела.
В антракте Илляшевская ворковала о чем-то у себя в кабинете с красивой дамой критического возраста. Заглянула взволнованная Люба Кокова.
— Извините, Марина Петровна.
— Что такое? — недовольно обернулась к ней Илляшевская. — Ты не видишь? У нас в гостях Ирма Александровна. Минуты общения с такой женщиной на вес золота. Ну, говори, что там…
— Я еще раз извиняюсь, Марина Петровна, но хотелось бы наедине. — Лицо у Любы было перепуганное.
— Ничего страшного, Мариночка. Я пойду, чтобы вам не мешать, — снисходительно улыбнулась дама. — Договоримся после окончания. — И она величественно удалилась, сияя драгоценным колье и усыпанным рубинами браслетом повыше дрябловатого локтя.
— Марина Петровна, Екумович убит! — почти выкрикнула Люба, едва дождавшись ухода шикарной дамы. — Пришел Зыков и говорит: «Открываю дверь в охранную комнату, а он на полу лежит…»
— Тихо, идиотка. Никто не должен ничего знать. Представление продолжается. Касса полна, клиентки довольны. Пока не закончим, никакой суматохи. Когда все уедут, будем разбираться. Спокойно, иди на свое место.
Однако «спокойно» продолжить свою плодотворную творческую деятельность Марине Петровне не пришлось.
Вслед за появлением Любы вбежала костюмерша Мелентьевна с воздетыми к потолку руками. Влетела охранница Инга. Без шлема и полумаски она выглядела простецкой бабой лет тридцати, рябоватой и сероглазой.
— Марина Петровна, полиция! — мальчишеским голосом всполошенно доложила охранница и, не блюдя от расстройства субординацию, плюхнулась в свободное кресло.
— Почему не позвонила? — Илляшевская вдруг стала страшной, с пожелтевшим лицом, искаженным от бешенства и тревоги. — Где Зыков?
— Его арестовали. Он передернул предохранитель на «калашникове», хотел стрелять…
— По полиции? Ух, дегенерат… Люба, товар ликвидировать срочно.
Но Кокова не успела что-либо предпринять. Кабинет заполнили представители противоположного пола в камуфляже, полицейских зимних куртках. С ними была женщина в дубленке.
Высокий человек в гражданке приблизился к столу, за которым стояла в средневековом костюме Марина Петровна Илляшевская.
— Директор филиала феминистского клуба «Золотая лилия»? — вежливо обратился к ней мужчина в пальто и шляпе.
— Да, — мрачно сказала Илляшевская; на ее красивом лице появились неожиданные морщины.
— Полковник Коломийцев, — так же вежливо представился неожиданный гость. — Комитет по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств. Попрошу вас предъявить документы. Личные и подтверждающие вашу коммерческую деятельность как продюсера шоу-бизнеса.
— Надеюсь, вы имеете санкцию прокурора? — надменно предположила Марина Петровна.
— Разрешение на обыск и задержание в случае надобности у меня есть. Прошу ознакомиться. Алексей Иваныч, начинай обыск. — Полковник сел на стул и взял документы Илляшевской.
— Слушаюсь. — Подполковник Харитонов кивнул своим сотрудникам. — Осмотрите с собакой помещение. Товарищ полковник, как быть со зрительницами?
— Проверьте их тоже. У кого ничего не найдете, отпускайте. Служащих и артисток соберите в фойе. Пусть нормально оденутся.
— В комнате охраны обнаружен труп, — громко объявил, входя, майор Полимеев, сопровождаемый Маслаченко и Сидориным.
— Откуда у вас труп? — спросил Илляшевскую Коломийцев. — И почему частный охранник пытался применить против сотрудников правоохранительных органов автомат Калашникова? У вашей охраны имеется разрешение на боевое оружие?
— Нет, не имеется, — ответила Илляшевская, явно демонстрируя непричастность ко всему происходящему. — Охранник Зыков, конечно, повел себя противозаконно. Вообще этот человек до прискорбия глуп. Но что я могу поделать! Приходится принимать на работу тех, кто есть. Я не отдавала Зыкову распоряжений сопротивляться полиции. И не собираюсь за него отвечать. Представления не имею, откуда у него автомат. По официальному разрешению моя охрана должна располагать газовыми и электрошоковыми пистолетами. Это во-первых. Во-вторых, я абсолютно не понимаю, каким образом охранник Екумович оказался мертвым. Он явился на работу с утра. Выполнял на территории филиала свои обязанности и был совершенно здоров.
Илляшевская пожала плечами. По ее внешней реакции на случившееся с обоими охранниками было понятно, что ни арестованного Зыкова, ни мертвого Екумовича ей совершенно не жаль.
— Мне буквально за пять минут перед вашим… наездом доложили о Екумовиче, — сказала она.
— Майор, — повернулся к Полимееву полковник Коломийцев, — труп — это по вашей части. А вообще-то вызовите местную опергруппу, пускай разбираются.
— Должен сказать, у меня есть сведения об убитом.
— Думаешь, убит все-таки?
— Без сомнения. Предварительный осмотр показал: сильный удар в висок острым предметом.
Полковник вопросительно посмотрел на директрису. Илляшевская недоуменно вскинула бровь и опять пожала плечами.
— Екумович всего год назад в звании капитана служил в подмосковном угрозыске, — закончил Полимеев.
— Опер, вон тот, сердитый… чуть не влепил Зыкову пулю из своего оружия. Реактивный мужик, — усмехнулся полковник.
— Валера Сидорин долго не тянет. Недавно, в ответ на вооруженное сопротивление, ликвидировал некую Юлию Сабло.
— Кто такая?
— Сабло находилась в розыске по подозрению в преднамеренном убийстве.
Илляшевская, продолжавшая сидеть с подчеркнуто независимым видом, как бы случайно отвела глаза и поскучнела. Полковник Коломийцев отметил это про себя, но ничего не сказал.
Торопливо вошли Харитонов и два сотрудника.
— Как и предполагалось, в чулане около вестибюля обнаружен аккордеон, в котором в упаковках находятся наркотики. Вскрыли и тайник позади эстрады. Там еще наркотики и отдельно пакет около килограмма весом. Предположительно героин афганского производства, — торжествующе произнес Харитонов, выкладывая добычу на стол. Довольные комитетчики переглядывались.
— Что скажете, Марина Петровна? — прищурился, глядя на директрису, полковник и положил правую руку на пакет с героином.
— Ничего, — неприятным голосом с особым нажимом ответила брюнетка в средневековом костюме. — Все эти наркотики, если это действительно наркотики, не имеют со мной ничего общего. Я ими не занимаюсь. И не ответственна ни за убийство Екумовича, ни за пьяного идиота Зыкова.