– Вперед! – сказал я бодро.
Зайчик ринулся вниз, полоска воды стремительно приближалась. За спиной раздался испуганный вскрик:
– Сэр Ричард, стойте!.. Это опасно!
Я обернулся в седле, улыбнулся и помахал рукой.
– Для меня? Вы шутите…
Сэр Гуингнем на своем могучем коне маячит на том же месте, не спустившись даже к воде. Я помахал рукой и отвернулся. Зайчик ускорил шаг, сверкающие крылья воды выросли справа и слева, а когда вылетели на отмель, сэр Гуингнем все еще оставался на прежнем месте.
Я махнул ему рукой вполне дружелюбно, хотя уже понятно, кто это, но для меня важнее интеллигентность и куртуазность собеседника, чем линия благородной крови или массивный крест на пузе, что якобы указывает на ревностного христианина.
Спасибо Миртусу, предупредил, что на этих землях время от времени появляются некие демоны, не трогают тех, кто едет через их территорию в одиночку. Потому в старину было немало недоразумений, когда через жуткие земли свободно проезжал какой-нибудь запуганный гонец, но истреблялись отряды могучих рыцарей. Погибло немало народу, пока удалось вычленить эту закономерность.
Я, конечно, трусил, все-таки не один, вон мчится Бобик, странно не обративший на демона внимания вовсе, словно его и нет, но Бобик вроде бы не в счет, так что теоретически я неприкосновенен для прямого физического вреда. А для непрямого защищен прежде всего осторожностью и, может быть, скрытым под рубахой крестиком из Ватикана.
Демоны не в состоянии пересечь любую текучую воду, потому так легко определить в случайном спутнике демона и отвязаться от него, почаще пересекая речушки, ручьи, даже подводя к бьющим из-под земли ключам.
Замок Кнаттервиль, как мне и сообщили, в самом деле не ахти, я придержал Зайчика на холме, откуда хороший вид на окрестности, покрутил головой. Бобик пронесся было по инерции чуть ли не до самых ворот, оглянулся, зло гавкнул и ринулся обратно, морда рассерженная, что это его всегда дурят.
Хотя место для замка неплохое, тоже на вершине холма, но деревья то ли не вырубили, то ли наросли за это время, а это очень неблагоразумно, когда вот так можно под их защитой подобраться совсем близко к стенам. А вот с того роскошного и великанского ясеня можно по ветке проползти и опуститься прямо на стену. А на самой стене башни расположены не совсем удачно: много слепых мест, куда не проникает взор стражей, левая стена прохудилась настолько, что вываливаются камни.
– Вперед, – сказал я Зайчику. – Ну, я их всех вздрючу… Всех дураков и лодырей на лесоповал!
Ворота распахнуты – вообще непотребство. Хотя надо разобраться, а вдруг это местные так поверили мне, что отныне везде рай и теперь даже воровать не будут.
Двое плотников и кузнец, матерясь, возятся у штырей, где висят створки, звякает металл, слышится надсадное дыхание. По ту сторону ворот, правда, сразу несколько человек выставили было копья, но сразу же опустили, признав лорда всех лордов.
– Где сэр Уорвик? – потребовал я.
– С отрядом пустился в погоню, – отрапортовал браво один.
– Давно?
– Сразу же, как отбили нападение!
– Гм, – сказал я, – вообще-то разумно. Но ворота нужно закрыть, это что такое?..
Страж сказал виновато:
– Да их повредили чем-то… Скоро сделаем.
Я пустил коня по двору, следы схватки быстро убирают, женщины заливают водой каменные плиты и мокрыми тряпками смывают кровь.
Конюх выбежал навстречу, я бросил ему повод, Пес метнулся было к донжону, но, видимо, не уловив вкусных запахов, благовоспитанно дождался меня и пошел рядом, солидный и важный, гордо посматривая по сторонам: все ли видят, с кем он идет.
В замке прохладно, стены из массивных гранитных глыб, в щелях даже зеленеет мох, который на внешней стороне сожгло солнце.
Мы с Псом шли по анфиладе залов, небольших, похожих на пещеры с множеством сталагмитов, так выглядят массивные колонны, поддерживающие свод.
В двух залах на стенах мозаика из цветных кирпичей, героические сцены борьбы и насилия, но слишком уж, на мой взгляд, крупные камешки. Зато хоть какие-то цветные пятна среди сплошной серо-зелености векового камня.
Стражи моментально застыли, я подумал с удовлетворением, что моя слава крутого гроссграфа докатилась и сюда, потом заметил, как они в ужасе вытягиваются и даже привстают на цыпочки при виде подбегающего Бобика.
– Тебя бы в гроссграфы, – сказал я ему с завистью. – А я бы дурака валял. Это я умею лучше всего. Дурака валять – это… эх! Увы, ты хитрее.
Вдали широкая дверь с затейливым гербом, стражи поспешно распахнули и отступили от середины как можно дальше, вжались спинами в стены, царапая камни металлом доспехов.
Бобик вбежал первым, послышались испуганные крики. Я не стал кричать «Бобик, ко мне», «Бобик, не пугай людей». Уже ради этого стоит огроссграфиться, никто не потребует, чтобы пса на поводке в наморднике и чтоб непременно совочек в пакетике.
Навстречу заспешил старший слуга, шарахнулся от Бобика, но не забыл угодливо кланяться и разводить зачем-то, как в танце, руками.
Я спросил грозно:
– Где управляющий?
Он ответил поспешно, взгляд прикован к Бобику:
– Укреплял стену, а потом увидел каких-то бродяг… или разбойников, погнался за ними.
Я поморщился.
– Сперва сэр Уорвик, а теперь и сенешаль… Так и в засаду вскочит, не заметит. Горячий больно. Молодой, видать?
– Пятьдесят три этим летом исполнилось!
– Совсем малец, – сказал я великодушно, чувствуя себя намного старше, я ведь знаю и умею больше. – Горячий пока ищщо… Ладно, где леди Лоралея?
– В своих покоях, – ответил он еще поспешнее. – Она не покидает их вовсе. Даже в сад не выходит.
– А обедает где?
– Ей приносят прямо в ее спальню.
– Сибаритка, – сказал я с удовольствием. – Ладно, навестим ее там.
– Послать предупредить?
– Обязательно.
Он сам помчался на второй этаж, я проводил его задумчивым взглядом. Лоралея не покидает отведенного ей места, это исключает ее участие в попытке удрать. Иначе стремилась бы почаще выходить в сад, а то и совершать прогулки за пределами замка. Что ж, это снимает с нее часть вины. Но только часть. А так виновата уже тем, что женщина. Ишь, незрелые юнцы, вроде Кристофера де Марка и графа Арлинга готовы ради нее на всяческие безумства! И неважно, что те юнцы уже в возрасте. Мужчины мужают вне зависимости от календаря.
И остаются дураками тоже вне смены сезонов.
Я не пошел сразу к пленнице, пусть оденется, если вдруг еще в постели, кто их знает, этих избалованных красоток, пошел осматривать замок.