Вскоре мисс Бадд вошла в комнату. Это была пожилая женщина с проницательным взглядом, одетая в поношенное черное платье. Она была такая маленькая, что, когда уселась на стул, предложенный Холмсом, ноги ее не доставали до пола.
– Стало быть, жентельмены, – сказала она, вовсе не оробев и глядя на нас маленькими круглыми черными глазками, блестящими, как пуговицы, – вы хотите знать, как я вошла в гримерную и увидала мертвую мадемуазель? – Просторечный выговор выдавал в ней кокни.
– Об этом после, – ответил Холмс. – В данную минуту меня больше волнует происходившее до этого – когда мадемуазель Россиньоль еще была на сцене. Как я понимаю, вы ждали в гримерной, пока она закончит свое выступление? В какой момент вы вышли из комнаты и как долго отсутствовали?
Вопрос удивил меня, так же как и мисс Бадд, которая ответила на него вопросом. Мне бы хотелось спросить то же самое, хотя я и облек бы свой интерес в иные слова.
– Ух ты! – воскликнула она, и ее сморщенное личико оживилось от подозрения. – Как это вы прознали?
Наверно, Холмс уловил изумление, написанное на наших лицах, так как обратился к нам обоим.
– О, это просто вопрос дедукции, – сказал он, пожав плечами. – Ковер за ширмой обильно посыпан пудрой. Несомненно, мадемуазель Россиньоль пудрила там плечи, прежде чем надеть платье. На пудре отпечатались следы трех пар ног, и все они свежие.
Две пары маленькие, они принадлежат женщинам. Думаю, это ваши следы, мисс Бадд, и мадемуазель Россиньоль. А вот третьи гораздо больше. Они, безусловно, оставлены мужчиной. К сожалению, они недостаточно четкие, чтобы точно определить размер ноги и рисунок подошвы. Однако вывод очевиден.
Мужчина, предположительно убийца, вошел в артистическую уборную и спрятался за ширмой уже после того, как были напудрены плечи мадемуазель. Судя по тому, что он затаился в укрытии, его не приглашали в гримерную.
Следовательно, он вошел туда, когда в комнате никого не было, то есть после того, как мадемуазель Россиньоль ушла на сцену, и когда вы, мисс Бадд, тоже отсутствовали. Отсюда мои вопросы. Когда вы ушли из гримерной? И как долго вас не было?
Мисс Бадд, которая очень внимательно слушала объяснения Холмса, не сводя с него глаз, кивнула, подтверждая слова моего друга.
– Ну вы и умник! Уж точно не из полиции, не так ли, дорогуша? Думаю, нет. Они бы затоптали все следы, как пить дать. Ну что ж, вы правы, кем бы вы там ни были. Я ушла из комнаты к концу выступления мадемуазель, чтобы подождать ее за кулисами с халатом. Его надо накинуть на платье, как только она уйдет со сцены. В кулисах такая грязь, чистый свинарник! Стоит дотронуться до чего-нибудь – и вот уже она вся в пыли.
– Это был заведенный порядок?
– Вы спрашиваете, всегда ли я так делаю? Да, милок, всегда.
– Значит, мадемуазель Россиньоль – насколько я понимаю из вашего ответа – и раньше выступала в «Кембридже»?
– Много раз. И всегда была гвоздем программы.
– Когда вы во второй раз покинули гримерную, прежде чем вернулись и обнаружили тело мадемуазель Россиньоль?
– Это было позже, когда она уже ушла со сцены. Она послала меня за пинтой портера в «Корону», которая совсем рядом, – всегда так делала. Да, мадемуазель любила опрокинуть стаканчик портера. Говорила, что не мешает промочить глотку, чтобы в горле не пересохло.
Она мне сказала, что начнет переодеваться, пока я буду бегать за портером, потому что ей нужно выступать в «Эмпайре» [17] в конце второго отделения. Мадемуазель там блистала вместе с Весельчаком Джеком Тарбрашем, Бравым Морячком. Вот почему здесь она выходился в первом отделении.
Там она уже появлялась в этом лавандовом платье две недели назад, а потому думала переодеться в розовое. Уж так она за этим следила, право слово! Не приведи Господи появиться на сцене в одном и том же туалете.
Ну, значит, я и выскочила в «Корону», а как вернулась, гляжу: она лежит мертвехонька. Помирать буду – не забуду, точно вам говорю.
– А как долго вас не было?
– Да я мигом обернулась.
– «Мигом» – это как скоро?
– Минут за пять, не больше.
– Что вы сделали, когда обнаружили тело мадемуазель Россиньоль?
– А вы как думаете, милок? Завопила во все горло, а Бэджер – это привратник – услышал и прибежал в гримерную. Мы хорошенько поискали кругом на случай, если убийца все еще тут ошивается, но никого не нашли.
– Где вы искали?
– Да всюду, – отрезала мисс Бадд, словно ответ был и так ясен. – Где только не смотрели: и за ширмой, и за шторами. Даже под туалетный столик заглянули, но в комнате не было ни души.
– Что происходило дальше?
– Бэджер пошел за мистером Мерривиком, а мне стало дурно – я ведь вместе с мадемуазель пятнадцать лет, знаете ли, – и пришлось выйти. Одна канатная плясунья, ну, такая, в серебряных блестках, отвела меня к себе в гримерную и дала нюхательную соль, чтобы привести в чувство.
– Значит, уборная мадемуазель Россиньоль оставалась без присмотра?
– Ну, видать, что так, – согласилась мисс Бадд. – Но она же была пустая – там оставалось только тело бедной мадемуазель, так что какая разница? Да и в любом случае Бэджер вернулся через несколько минут с мистером Мерривиком, а тот, как только тот заглянул в комнату, сразу запер дверь и положил ключ себе в карман. Вот и все, что я знаю.
– Думаю, не все, – возразил Холмс. – Известно ли вам, были ли у мадемуазель Россиньоль враги?
Мисс Бадд сразу вспыхнула, на ее увядших щеках появились два красных пятна.
– Нет, не было! – сердито ответила она. – А если кто скажет, что были, то это враки. – Поднявшись со стула на свои крошечные ножки, мисс Бадд поспешно направилась к дверям, бросив через плечо: – Я ухожу! Не желаю слушать сплетни!
– Будьте так любезны прислать ко мне Бэджера, – бросил Холмс ей вдогонку.
Единственным ответом был стук захлопнувшейся за ней двери.
Холмс откинулся на спинку стула и издал смешок:
– Совершенно невозможный характер, притом безмерно предана своей хозяйке. Ну что же, если мисс Бадд не готова посплетничать, то, быть может, Бэджер будет сговорчивее? Вам понятна логика, стоявшая за моими вопросами?