– Ну вот, – сказал я с досадой, – этот жрун уже и полезные контакты установил! Мне бы так. Придется догонять… Ты можешь проводить в зал, где топчутся придворные? Возжаждалось пообщаться с этой солью земли и дворцовой накипью.
Она понимающе кивнула:
– А-а-а, причуда у вас такая?
– Причуда, – согласился я. – Можно даже сказать, дурь. Дурь – это признак породы, поняла? Даже интеллигентности.
Я поднялся, она поспешно отступила, чтобы не вывихнуть шею, глядя мне в лицо. Бобик тоже поднялся и смотрел с ожиданием то на меня, то на служанку.
– Следуйте за мною, ваша милость, – прошелестела она, – если это не покоробит вас.
– Еще чего, – удивился я. – У тебя такой зад! Смотреть одно удовольствие.
Она чуточку улыбнулась:
– У меня не только зад хорош.
– Будет время, – пообещал я, – проверим… Эй ты, прорва ненасытная, пойдем! Но там я тебя оставлю.
Мы прошли через анфиладу помещений для слуг, перед нами раскрыли двери в зал. Разряженные придворные, яркий свет множества свечей, приторный запах воска и благовоний, словом, ничего нового.
Служанка остановилась на пороге.
– Мне дальше нельзя, – прошептала она, – и так я чересчур…
– Ладно, – сказал я, – дальше разберусь. А ты, крокодил безразмернопузый, иди с нею. Предатель!
Служанка затрепетала, однако Бобик умильно смотрел ей в глаза и так усердно махал хвостом, что она прошептала:
– Ой, как страшно, но… ладно. Вот все ахнут!
Они ушли, Бобик забегал вперед и показывал ей дорогу к кухне, а то ползет, как черепаха, к кухне надо не идти, а бежать, мчаться, лететь.
Я проводил их взглядом, но двери за ними закрыли, я повернулся лицом к залу. Там, поверив, что страшная собака не вернется, уже открыто присматривались ко мне, втихомолку перемывали мои косточки. Опережая менее расторопных, ко мне приблизились двое с хитрыми рожами царедворцев, вежливые, галантные, отвесили церемоннейшие поклоны, долго сметали несуществующую пыль со своих сапог.
– Сэр, – произнес один, – я маркиз Сервиль, счастлив приветствовать нового человека в окружении Его Величества!
– Граф Калантраф, – представился второй. – Да, мне тоже любопытно, каким ветром вас сюда занесло.
Первый посмотрел на него с упреком, потом перевел извиняющийся взгляд на меня:
– Ах, простите моего друга, он привычен больше к сражениям. У него отваги на сотню львов…
Он сделал паузу, чтобы я сам мог добавить: «…а ума на пару ослов», улыбнулся понимающе, эти хитрецы как-то высчитывают, что я не дурак, в то время как лихие рубаки, вроде сэра Растера, искренне считают меня таким же жаждателем кровавых подвигов, драк, стычек и сражений.
Я улыбнулся графу Калантрафу:
– Успех одного отважного человека всегда побуждает к рвению и мужеству целое поколение!
Граф Калантраф гордо подбоченился и довольно хохотнул:
– Я вижу, сэр, вы знаете толк в кровавых схватках! Я удивился:
– А для чего еще стоит жить, как не для кровавых схваток?.. Разве что попировать в промежутках…
Маркиз Сервиль понимающе улыбался, угадывает по малейшим оттенкам интонации, как говорю и с каким чувством, а граф Калантраф захохотал гулко и совсем не по-придворному, словно стоял посреди поля:
– А если учесть, что счастье всегда на стороне отважного?.. Га-га-га!
Что ум, мелькнуло у меня в черепушке. Умных да подлых много, и становится все больше. Для меня важнее, что отвага не бывает вероломной.
– Мне посчастливилось, – сказал я с поклоном, – что я оказался гостем правителя, который не старается превратить свое доброе имя… в великое. Как поступают, увы, очень многие короли.
Оба поняли каждый по-своему, Калантраф снова довольно захохотал, маркиз тонко улыбнулся.
– Величие, – проговорил он, – это такая вещь… Вы помните знаменитого короля Кецарпа Ужасного?
– Увы, – ответил я и развел руками. Граф Калантраф тоже пожал плечами.
– А чем он знаменит? – поинтересовался я.
Маркиз снова улыбнулся, на этот раз улыбочка показалась мне ехидной.
– О, это был такой великий король!.. По- настоящему могучий, грозный и ужасный… Настолько, что и сегодня о нем рассказывают один анекдот.
– А, – сказал я понимающе, – это немало. Но я ничего с собой не поделаю: по мне лучше голая девушка, чем голый король. Хотя теперь, будучи гроссграфом, я должен стремиться познавать именно королей, все-таки с ними придется вести переговоры.
Маркиз моментально оживился:
– Да-да, мы слышали, но не поверили сразу… Как это лорды решились?
Я ответил скромно:
– Когда такой человек подворачивается, как отказаться? Он умолк, сказал сдержаннее:
– Нуда, нуда…
– …человек, – договорил я, – у которого ни кола, ни двора, ни связей…
Пока Калантраф старался понять, к чему я это сказал, маркиз сразу расцвел и сказал с подъемом:
– Компромисс!.. Понятно!
– Что такое компромисс? – проворчал Калантраф.
– Слова-то у вас какие…
– Компромисс, – объяснил маркиз словоохотливо, – единственный случай, когда две половины меньше, чем целое. Математически невозможно, но жизнь не математика. Знаете, сэр Ричард, я почему-то в самом деле рад, что Армландию начинаете объединять именно вы.
– Я тоже рад, – сказал граф Калантраф громогласно. – Объединять земли можно только железом и кровью. Сэр Ричард как раз из тех, кто не будет долго размышлять, как это делать.
– Да, – согласился я с ним. – Зачем размышлять? Он захохотал:
– Ну да, когда все и так ясно? Маркиз посмотрел по сторонам:
– А что, если мы переместимся в соседний зал? Там накрыты столы…
– Если сэр Ричард не против. – откликнулся граф со слоновьей деликатностью.
Я тоже хохотнул:
– Если нет драки, то хотя бы пир!
Мы перешли в соседний зал – за столами пируют как придворные, так и послы, как я понимаю. Слуги сразу устремились к нам, граф заказал какое-то особое вино, на вкус оказалось в самом деле восхитительным, мы пили и ели, маркиз продолжал выспрашивать меня мило и ненавязчиво, но весьма цепко, я тоже улыбался, отвечал, и не знаю, что узнали они, но я через четверть часа составил очень подробное описание королевства, как географии, так и экономики, добычи природных ископаемых, разведения овец и прочего мелкого и крупного рогатого, рудников и охотничьих угодий.
В дверном проеме появился сановник, к нему подбежали слуги, он отстранил их нетерпеливым жестом, его цепкий взгляд пробежал по пирующим. Один из тех, вспомнил я, что стоял рядом с королем. Похоже, и сейчас он не столько сам по себе, как по поручению короля…