— Виктор, я вас не понимаю, — сказала библиотекарь. — Извините, уже поздно, и я устала. Вы хотите посмотреть фотографии?
— Да. Дело в том, что мне это просто необходимо…
— Фотографии можно будет поглядеть только в понедельник. Фотоаппарат в отделе комплектации, а сейчас он поставлен на сигнализацию, так что ничего сделать нельзя.
— Но мне очень…
— У меня сейчас нет времени, извините, — строго и неприязненно сказала заведующая.
У нее заготовки, вдруг понял Зимин. Ей надо торопиться домой, квасить капусту, солить помидоры, мариновать грибы, а тут он заявляется со своими глупостями.
— Понятно, — сказал Зимин разочарованно. — Ладно, приду в понедельник.
Заведующая обогнула Зимина и поспешила к выходу.
Зимин проследил за ней взглядом, затем неожиданно для себя самого спустился вниз, на технический этаж и спрятался в туалете.
Это было на редкость глупо, он понимал это, но спрятался в мужском туалете и стал ждать, пока все уйдут. Он не очень понимал, зачем это делает, просто… Просто он давно хотел написать про это. Как герой засыпает в библиотеке, а просыпается тоже в библиотеке, но уже в другом мире, в котором победило зло и люди теперь лишь объект охоты для демонов. Солнце в этом мире восходит всего лишь на три часа, а все остальное время сумерки и ночь. И приходится все время быть настороже, иначе демоны тобой перекусят.
И вот Зимин решил поглядеть, как оно — ночью в библиотеке. То есть сначала он спустился вниз и спрятался в туалете, а потом уже придумал почему.
Он выждал полчаса, после чего отправился гулять по залам. На улице развивалась гроза, и библиотека в стальных вспышках молний выглядела совсем по–другому. Барельефы писателей отбрасывали на стены причудливые тени, жалюзи резали свет на длинные острия, канделябры на стенах завершали ансамбль — Зимину окончательно казалось, что он внутри средневекового замка. В этом было нечто готическое. То есть совсем готическое, Зимин подумал, что зря не заглядывал в ночную библиотеку раньше, он многое потерял. Тут интересно.
Зимин вспомнил байку — если спуститься в библиотечное хранилище, в самую глубину, и сесть тихонько на стульчике и затаить дыхание, то через некоторое время услышишь, как переговариваются между собой книги. Тоненький печальный шепот. А некоторые уже не переговариваются, некоторые уже умерли, вросли в стены и друг в друга и молчат.
Он шагал медленно, вдыхая успокоившийся библиотечный воздух, размышляя, что делать дальше. Здание было большим, жизнь в виде сторожа теплилась лишь у входа. Зимин приблизился, услышал звуки футбольного матча, почуял запах чесночной колбасы и позавидовал этим простым радостям. Возникла идея немного сторожа попугать, прикинуться библиотечным духом, но потом Зимин подумал, что сторож наверняка вызовет полицию, и от идеи отказался. Решил просто побродить по залам, найти подходящее местечко и устроиться для сна…
Ларе надо позвонить, неожиданно вспомнил Зимин. А то будет волноваться. Ругаться будет. Хотя как все это объяснить…
И отцу. Ему он уж который день собирается, стыдно даже.
Зимин укрылся под лестницей, достал телефон, Лара ответила почти сразу.
— Ну и где ты теперь, дружочек? — спросила она недовольно.
— В библиотеке, — честно признался Зимин.
— В какой же, если не секрет?
— В областной. Ну, ты знаешь, у меня же сегодня встреча…
— И тебя замотали до ночи? — ехидно осведомилась Лара.
— Нет… То есть… Короче, я тут немного…
Зимин придумывал, как объяснить свое ночное пребывание в библиотеке.
— Я тут с библиотекарями поругался, — наконец придумал он. — А они меня в хранилище закрыли. Якобы случайно. Знаешь, такое форменное свинство, я три часа в дверь колотился, у них двери тут как в бомбоубежище, все кулаки расшиб…
— Это ужасно, — казенным голосом сказала Лара. — Тебя связали?
— Связали? Нет, просто заманили и закрыли, слушай, какой то беспредел просто.
— Я же говорю — ужасно.
— Ты что, мне не веришь?! — потихоньку возмутился Зимин.
— Как раз верю. С кем не бывает? Пошел в библиотеку, напали библиотекари, связали…
— Лар, да на самом деле все так.
— Хорошо, — перебила Лара.
Зимин с удивлением услышал, что она, кажется, действительно не сердится. То есть ничуть не сердится.
— Ты лучше домой в грозу не езди, — сказала Лара. — Ты лучше там оставайся, хорошо? Почитай что нибудь. У тебя там есть что почитать?
— Да, я кокосовскую тетрадку захватил случайно, развлекусь, пробегу пару глав.
— Давай–давай. Только осторожнее, мне кажется, это не всё так…
Связь оборвалась, и через секунду пол дрогнул от мощного громового раската.
Зимин перезвонил, бесполезно. Набрал номер отца — тоже.
Связь не восстанавливалась, Зимин выбрался из под лестницы. Внизу располагался зал периодики, вверху технический, между ними зал художественной литературы, Зимин решил начать с нее.
Зал был велик и неожиданно хорошо освещен, всю правую стену занимали высокие и узкие окна, в простенках между которыми располагались мягкие кресла и круглые стеклянные столики. Над столиками на стенах белели барельефы великих русских писателей. Возле крайнего окна, недалеко от столика выдачи книг в кресле сидел человек.
Под Гоголем. То есть под его барельефом. Зимин насторожился.
Сначала он решил, что это призрак. Призрак библиотеки, в любом уважающем себя учреждении должен водиться призрак, накаркал себе. Но почти сразу Зимин сказал себе, что вряд ли призрак будет сидеть в такой наглой позе — выставив ноги и отбрасывая раскоряченную тень.
Зимин подумал и о грабителе, однако быстро понял, что грабить тут нечего. Да и не стал бы грабитель вести себя столь вызывающе.
Псих, вывод напрашивался однозначный. Да, всего лишь еще один псих, оставшийся в библиотеке на ночь. Зимин нащупал взглядом стул и решил, что в случае чего станет отбиваться от незнакомца им.
— Стулом не надо, — попросил незнакомец. — Меня уже два раза стулом били, я как то это перестал переносить.
Голос Зимину показался знакомым, но Зимин этому особого значения не придал — в последнее время ему много что казалось.
— Однако, здравствуйте, — человек снова помахал рукой Зимину. — Все таки странные вы люди, писатели, странные. Если честно — не ожидал. Поступок. Безусловно, поступок, достойный Ахилла! Спрятаться в туалете библиотеки, чтобы во тьме выйти наружу — это респект! Все таки писатель мыслит крайне, крайне нестандартно. А хороший писатель…
Незнакомец закатил глаза и прищелкнул языком.
Зимин разозлился. Сидит какой то… библиофил, вытянул грабли, проход загораживает, да еще и комментарии отпускает. Еще один восставший из целлюлозы. Весьма кстати. Весьма к месту.