Book.

В истории есть немало примеров, когда страны добивались ускорения экономического роста, пользуясь богатствами и технологиями других государств. В период промышленной революции национальный доход Англии удвоился за 58 лет — с 1780 по 1838 год.

Рисунок 22. Глобализация и экономический рост в 1990-х годах

Источник: Dollar D., Kraay A. Trade, Growand Poverty. Washington: World Bank, 2001.

Веком позже Япония добилась такого же результата за 34 года, а еще через столетие у Южной Кореи ушло на это всего 11 лет [77] . Примеры сближения по уровню жизни стран, имеющих тесные экономические связи, можно найти и в других исторических периодах или регионах. В ходе глобализации конца XIX века бедные страны — например, Ирландия и скандинавские государства — во многом преодолели отставание от процветающих соседей. Уже в послевоенные годы бедные страны — участницы ОЭСР также «догнали» богатых членов этой организации. Аналогичным образом постепенно стираются различия в уровне жизни между государствами, входящими в Европейскую ассоциацию свободной торговли и зону свободной торговли в рамках ЕС. Тот же результат на региональном уровне мы наблюдаем в таких могущественных экономических державах, как США и Япония. Таким образом, свободная торговля и мобильность обогащают как богатых, так и бедных, причем уровень жизни в бедных странах повышается быстрее, чем в богатых [78] .

Миф о катастрофической безработице

Но, если свобода торговли способствует постоянному повышению эффективности производства, возникает вопрос: не приведет ли это к сокращению рабочих мест? Чем больше машин поступает в США из Азии, а мяса — из Латинской Америки, тем больше рабочих автомобильной промышленности и фермеров в Соединенных Штатах остается не у дел, а значит, безработица растет — по крайней мере, многие считают, что это именно так. Конкуренция со стороны гастарбайтеров, развивающихся стран и дальнейшая автоматизация производства в конечном итоге приведут к тому, что для американских тружеников работы просто не останется. Если для того, чтобы произвести все необходимое для жителей США, теперь требуется вдвое меньше работников, чем двадцать лет назад, не означает ли это, что «высвободившаяся» половина пополнит ряды безработных? Сегодня подобный апокалиптический сценарий часто встречается в книгах и памфлетах, направленных против глобализации. Так, двое немецких журналистов — авторы книги «Глобальный капкан» (The Global Trap) — утверждают, что в будущем в производстве будет задействовано не более 20 % трудоспособного населения. Американскому читателю, наверно, лучше известна другая книга из той же серии — «Единый мир, готовы мы к нему или нет: Маниакальная логика глобального капитализма» (One World, Ready or Not: The Maniac Logic of Global Capitalism). Автор этого страстного опуса, репортер Rolling Stone Уильям Грайдер, уверяет нас, что предложение на мировом рынке уже превышает спрос и поэтому планету ждет массовая безработица. Все эти страхи основаны на недооценке способностей человека: получается, лишь немногие обладают теми качествами, которые «понадобятся» обществу. Спешу сообщить вам, что эта точка зрения абсолютно не соответствует действительности.

Утверждения о том, что в самом ближайшем будущем нас ждет колоссальная безработица, начали распространяться еще в середине 1970-х годов. С тех пор оптимизация и интернационализация производства развивалась беспрецедентно высокими темпами, однако по всему миру количество вновь созданных рабочих мест намного превышало число ликвидированных. За последние несколько десятков лет численность наемных работников в мире увеличилась на миллиард человек. Получается, что эффективность производства повысилась как никогда, но и занятость постоянно растет. С 1980 по 2000 год занятость в США, Канаде и Австралии увеличилась на 40 %, а в Японии, Англии и Франции — на 15 %. Почти во всех странах ЕС, где уровень безработицы в целом выше, чем во многих других регионах мира, число занятых за этот период возросло. Созданию новых рабочих мест препятствуют не торговля и технический прогресс, а политические факторы.

Стоит отметить, что в странах с наиболее интегрированной в мировое хозяйство экономикой, которые активнее всего внедряют современные технологии, темпы роста занятости также оказываются самыми высокими. Наглядным примером служит ситуация в Соединенных Штатах. В 1980–2000 годах в этой стране количество вновь созданных рабочих мест превысило число сокращенных на 35 миллионов. Причем предназначены они отнюдь не для неквалифицированных, а значит, малооплачиваемых работников, как часто утверждается в ходе дебатов о глобализации [79] . Напротив, для 70 % новых рабочих мест уровень зарплат оказывается выше, чем в среднем по стране. Почти половина из них требует наивысшей квалификации, причем с 1995 года доля таких рабочих мест стала расти быстрее [80] .

Таким образом, тезис о том, что с повышением эффективности производства занятость сокращается, не имеет эмпирического подтверждения. И в этом нет ничего удивительного: теоретически он также ошибочен. Утверждение о том, что количество рабочих мест в принципе ограничено и, если для выполнения производственных задач требуется меньше трудовых ресурсов, безработица растет, неверно в принципе. Так, в доиндустриальную эпоху большую часть заработка люди тратили на еду. Затем появились новые технологии, позволившие усовершенствовать производство продуктов питания; многие работы, ранее выполнявшиеся крестьянами, теперь стали делать машины, а иностранная конкуренция способствовала повышению эффективности сельского хозяйства. В результате многим работникам пришлось покинуть аграрный сектор. Означает ли это, что они оказались не у дел, что потребление осталось на прежнем уровне? Нет, поскольку уровень потребления также повысился. Деньги, которые шли на оплату высоких производственных издержек в сельском хозяйстве, теперь, когда продукты питания подешевели благодаря росту эффективности, тратятся на другие цели: покупку одежды, книг, промышленных товаров. Крестьяне, для которых больше нет работы в сельском хозяйстве, могут переключиться на производство этих изделий.