Заспанная рожа появилась в дверях караулки, только когда створки огромных ворот, заскрипев петлями, которые столетиями не смазывались, стали расходиться в разные стороны, но тут же убралась внутрь, поймав глазницей эльфийскую стрелу. От подножия горы послышатся шум и лязг. С других башен закричали, а из караулки вылетели несколько очумелых орков и резко затормозили посреди двора, ошалело уставившись на грозный гномий хирд, замерший в проеме ворот. Правда, этот хирд насчитывал всего около трех десятков бойцов (остальные вместе с эльфами заняли башни около ворот), но от этого хирд смотрелся не менее грозно. Вновь запели эльфийские луки, и орки повалились на каменные плиты внешнего двора. Но это почти не принесло передышки. Из-за покосившихся ворот внутреннего двора толпой повалили полуодетые орки…
Панцирники добрались до ворот тогда, когда от гномьего и эльфийского десанта осталось около полудюжины израненных гномов и десяток эльфов, отчаянно рубящихся у механизмов закрытия ворот. Закованные в сталь всадники вломились в беспорядочную толпу орков, лихорадочно пытающихся хоть как-то перекрыть проем распахнутых ворот. Копья в такой толчее, да еще без должного разгона, были бесполезны, но длинные, тяжелые мечи и кованые копыта одетых в тяжелую броню коней производили в толпе орков страшные опустошения. Однако свинорылых было слишком много, а панцирники сумели продвинуться только до середины двора и затем были остановлены…
Граф Шоггир развалил напополам очередного орка и в тревоге огляделся. Хозяева замка сражались остервенело. Верхние галереи стен были заполнены метателями топоров и стрелками, а внизу, колыхалось море перекошенных морд. Поэтому панцирникам приходилось несладко. Время от времени очередная огромная, закованная в сталь подвижная башня с грохотом рушилась на плиты двора, каковое событие орки встречали восторженным ревом. И такое происходило все чаще и чаще. Граф стиснул зубы, его люди гибли, причем там, где им гибнуть никак не пристало, — в узком колодце замкового двора в полном окружении врагов и без какого-то ни было шанса разогнаться и нанести свой коронный, страшный удар копьем… он перевел взгляд в сторону ворот. Ну где же Трой с наемниками? И в этот момент из темной воротной арки густо потекла толпа, во главе которой мчалась знакомая фигура в доспехах с синеватым отливом. А снизу уже поднимался и нарастал рев северных варваров…
Когда Трой ворвался в надвратную башню, гном молча сидел на станине подъемного механизма решетки и сосредоточенно бинтовал правую культю. Эльф сидел рядом на полу, вернее он почти лежал, привалившись к стене, и смотрел в сторону двери остекленевшим взглядом. Вся его грудь и левый бок были залиты кровью, а при взгляде на доспехи возникали большие сомнения, а сгодится ли эта груда изрубленного и посеченного железа хотя бы в качестве лома? Трой замер, почувствовав, как у него от бессильной злобы сводит кадык. Гном оторвался от своего занятия, устало кивнул Трою, но затем, заметив его побелевшее лицо, покосился туда, куда смотрел барон, и понимающе хмыкнул:
— Да не… живой наш ушастый. Просто сил нет. Эй, Алвур, помаши нашему малышу, а то он думает, что ты труп. Вот-вот в обморок хлопнется.
Пару мгновений ничего не происходило, но затем эльф собрал глаза в кучку и, растянув губы в жутковатой, резиновой улыбке, слабо шевельнул рукой. А затем вновь обмяк.
— Это не его кровь, — пояснил Гмалин, — нас тут из всего отряда только семеро осталось. И мы с ушастым из них самые целые, хотя и не без убытку. Мне вон очередной раз культю укоротили, — и он кивнул в сторону громадных зубчатых шестерен, между которыми торчат обрубок его культи с крюком на конце. Трой перевел встревоженный взгляд на гнома, но тот успокаивающе махнул рукой:
— Да нормально все… а как там?
Трой спохватился:
— Там это… дерутся еще. Но уже все… во внутреннем дворе бой идет. Свинорылым — кранты.
— Хорошо, — благостно кивнул гном, потом вдруг всполошился: — Вы всех-то не кладите. А то кто их дерьмо из замка вывозить будет? А его за это утро здесь изрядно прибавилось. — И гном кивнул в сторону орочьих трупов, которыми был завален весь башенный этаж, а также лестницы, ведущие как вниз, так и почему-то вверх. Видимо, кто-то из орков решил не спускаться в душные казармы, а покемарить наверху, на площадке башни.
Трой хмыкнул, наклонился и, отхватив мечом кусок плаща у валявшегося под ногами тела орка, вытер лезвие Серебряного листа и вогнал его в ножны.
— Ладно, пойду прослежу. А вы никуда не уходите. Я пришлю мага и сестер-помощниц, а то на вас места живого нет.
Гном махнул рукой — иди, мол, без тебя разберемся…
Бой закончился только к полудню. Из почти десятитысячного (как выяснилось) гарнизона замка уцелело только чуть больше шести сотен свинорылых. Да и те лишь потому, что Трой отдал прямой приказ прекратить резню и не убивать бросивших оружие. Да и его удалось выполнить с большим трудом. Арвендейльцы словно обезумели. А когда наем ники и гвардейцы попытались их урезонить, дело едва не дошло до драки. Остановить осатаневших арвендейльцев удалось с большим трудом. У каждого из них нашлось по нескольку историй о том, как свинорылые, внезапно подступив к городу, отлавливали по округе всех, кто задержался на поле или в лесу, а затем устраивали пиршество прямо перед городскими стенами. Иногда даже не убивая пленников, а вспарывая им животы и освежевывая живыми. А люди со стен в бессильной ярости смотрели, как корчится на вертеле их дочь, сестра или жена, с утра отправившаяся, чтобы набрать лесных трав или спелых ягод.
Потери людей в этом сражении также оказались гораздо меньше ожидаемых. Всего около трех с половиной тысяч воинов. Впрочем, больше от того, что маги и сестры-помощницы к вечеру буквально валились с ног. Все-таки бой был тяжелым и яростным. Хотя, с другой стороны, когда в схватку вступили северные варвары, орки как-то очень быстро сломались. Похоже было на то, что наиболее опытные бойцы орков были выбиты в предыдущий месяц. Орочий князь-владетель пал в схватке на ступенях донжона, когда гномам удалось вынести крепкие двери. Впрочем, его не очень-то и пытались захватить живым. Выкупа за него все равно никто не дал бы (орки довольно пренебрежительно относятся к своим проигравшим вождям), а для чего еще он нужен? Но зато нижние кладовые оказались забиты древней мебелью, металлической и стеклянной посудой и иной утварью, оставшейся от прежнего хозяина замка. Как это могло сохраниться до сегодняшнего дня, Трой себе не представлял. Впрочем, один из магов предположил, что орочьи шаманы использовали какие-нибудь сохраняющие заклинания. Ведь известно же, что орки могут хранить свежее мясо неделями, причем не коптя его и не пользуясь ни ледниками, ни погребами. И хотя такие заклинания действуют не слишком долго, но что мешало хозяину замка ввести в жизнь правило, по которому шаман обходил кладовые и обновлял заклинание, скажем, каждый понедельник. А на вопрос Троя, на кой ляд они забивали всем этим подвалы, а сами между тем сидели на деревянных чурбаках и больших валунах, спали на звериных шкурах, брошенных на пол, а ели на простых дощатых столах, — маг пожал плечами и пренебрежительно фыркнул::
— Да что с них взять, одно слово — «орки». У них даже князья такие — все под себя гребут, ныкают, уворовывают и прячут. Даже от своих. А потом друг перед другом кичатся — у кого чего больше и кто круче. Как будто крутизна в том, кто сколько награбил!