Вспомнились долгие ночи в детстве, когда, лежа на узкой жесткой кроватке, она боялась уснуть, боялась увидеть подобные сны. Нала всхлипнула и прикусила губу, стараясь остановить волну слез. Тихий вздох не укрылся от Максимилиана.
— Эй? Нал? — Молодой человек сел на край ее кровати и на ощупь приобнял девушку за плечи. — Ты чего?
Девушка взвыла, будто прорвало плотину, повисла на шее замолчавшего принца и уткнулась лицом ему в подмышку, щекоча быстрым хриплым дыханием. Макс хмыкнул и пересадил Налу себе на колени, вытаскивая ее мокрый нос из-под руки, и, нашарив одеяло, накинул себе на плечи, соорудив плотный кокон на двоих. Девушка с силой обхватила его, сотрясаясь в тоскливом плаче и воя на одной ноте.
Он что-то говорил ей, быстро шепча в макушку, даже не понимая собственных слов. Ладони чертили круги на вздрагивающей спине, горячей и чуть влажной под тонкой тканью сорочки. Девушка плакала, не слыша и не чувствуя ничего, кроме того страшного детского горя, вернувшегося здесь и сейчас, в маленькой гостинице.
— Нал, все будет хорошо, слышишь?
Нужно было что-то говорить. Много. Успокоительно. Не важно, что именно. Главное — голос и интонация. Большее она сейчас не поймет. Макс вздрогнул, проникаясь странной жалостью к своей нечаянной попутчице.
Он видел ее внутреннюю силу. Нала не жаловалась и не ныла из-за трудностей. За это он был ей благодарен. А еще за то, что попал в эту передрягу не один. В одиночку такое тяжело пережить и принять. Даже осознать сложно.
Их ничто не связывало. Он уже думал об этом. Будь они там, в своем времени, Макс захотел бы с ней познакомиться. Именно из-за этого он отправился искать девушку и по этой же причине оказался здесь. Но, сложись все иначе, вполне возможно, его интерес был бы мимолетным, быстрым, скоротечным, как и все другие увлечения Максимилиана за последние лет десять.
Здесь и сейчас он был только друг или даже брат.
Простое и естественное чувство. К этому примешивалась нотка тоски по дому. Не по холодным стенам замка в Иналь-Бередик. Его домом был Сенешвиль. Старое древнее поместье на побережье. Как давно он там появлялся? Год или два назад?
Макс точно знал, чем пахнет его собственная земля. Будто только что побывал там, на бескрайних холмах, усеянных ниточками изумрудно-зеленых виноградных лоз. Его земля пахла сухой пылью, сажей, кисло-зеленой сочной травой дорожек, сладкими, разогретыми на солнце ягодами, янтарно-желтыми, с матовой кожицей.
Он вспоминал и рассказывал все это Нале. О виноградниках. О скалах, клином уходящих в море. О вечных ветрах, словно закручивающих само небо над Сенешвилем. О доме, построенном несколько веков назад и неоднократно перестраиваемом, от чего тот превратился во что-то среднее между крепостью и ажурной беседкой.
В этом доме всегда витали ароматы кухни, легкие и воздушные, создающие суть этого жилища, гостеприимного, но старомодного. Ранним утром и вечером дом будто вспыхивал изнутри, на беленых стенах радужными теплыми островками вспыхивали лучи солнца, переплетаясь с вытертой обивкой мебели, книжными полками, комодами, шкафами, паркетом и резными потолками.
Нала замолчала, перестала всхлипывать, прижалась щекой к его груди, то ли слушая, то ли уже засыпая. Макс улыбнулся и неожиданно для себя погладил девушку по волосам, пропуская через пальцы длинные шелковистые пряди. А затем наклонился и невесомо поцеловал в макушку.
— Вот увидишь, мы вернемся! — уверенно сказал принц. — Не думаю, что это так сложно. Не сразу в тот же день, из которого мы исчезли. Заглянем в то время, когда твои родители… Можно все исправить!
— Нет. — Нала покачала головой. — Нельзя. Я хочу вернуть их. Но нельзя. Мы изменим прошлое, а потом что-то изменится еще… Кто-то другой умрет. Или война начнется… Я спасу родителей, но вдруг придется расплатиться жизнями других невинных? Мне привычна мысль о смерти близких, не хочу, чтобы еще кто-то страдал.
— Хорошо-хорошо, — успокоительно прошептал Максимилиан. — Ты права. Будем спать?
— Не знаю, — просопела Нала, потянулась, поудобнее пристраивая голову, — страшновато засыпать теперь… когда приснилось подобное. Я не видела смерть родителей, но мне всегда снится этот миг, перечеркнувший мою жизнь. Я видела все так, словно была рядом с ними, стояла в шаге, слышала их крик. Боюсь, это видение никогда не отпустит меня.
— Все пройдет! — уверенно сказал Макс, медленно поглаживая девушку по волосам.
— Хочется верить, — печально усмехнулась Нала. — Но я боюсь. Мама в детстве рассказывала мне сказки, разные, даже очень страшные, мы веселились, придумывая, как принц или принцесса может спастись. Или, наоборот, грустили, если у сказки оказывался печальный конец. Я никогда не любила плохие концовки, но мама рассказывала и такие сказки тоже. И я сразу, когда сказали, что родителей больше нет, не поверила, решила, что это еще одна выдумка и…
Девушка опять заплакала, пытаясь сдержать громкие всхлипы.
— Прости, — хрипло простонала Нала, привставая и отстраняясь от Максимилиана.
— Да ничего, — тихо прошептал молодой человек, твердой рукой возвращая девушку в свои объятия. — Если тебе это нужно, то нет ничего ужасного. Мы вляпались в довольно-таки неприятную ситуацию. Ты хорошо держишься. Не уверен, что другая на твоем месте расстроилась бы меньше.
— Но все равно! — выдохнула Нала ему в шею, коснувшись губами кожи, отчего дрожь теплой волной прокатилась по телу принца.
Макс кашлянул и приказал себе не думать о двусмысленности ситуации.
Хватало и того, что им пришлось снимать один номер на двоих из-за отсутствия еще одной свободной комнаты.
— Мне и моей старшей сестре в детстве сказки рассказывала не мать, а няня, — признался Макс, стараясь отвлечь девушку от грустных мыслей. — Рассказывала красочно и живо. Нам так нравилось. Это были целые представления, с переодеваниями и сменой голосов, интонаций. Я особенно любил сказку о Леколет. Это уже позже, когда подрос, узнал, что это была не просто сказка, а легенда. Я даже нашел копию древних хроник, где велись записи событий, после названных Бурными веками.
— Артакские хроники? — ахнула Нала, вытирая слезы и удивленно глядя на Максимилиана. — Неужели? Мне бы так хотелось подержать их в руках! Да что там! Просто посмотреть на древнейшие письменные реликвии нашего народа! Их же не показывают, даже подходить не позволяют? Или я ошибаюсь?
— Ты, оказывается, прекрасно образованная девчонка! — довольно ухмыльнулся принц. — Многие твои ровесницы, даже получающие лучшее воспитание в империи, не интересуются так историей Роннавела. Легенды, естественно, они знают. И считают их выдумками. А уж как называются древнейшие хроники!..
— Мама часто рассказывала мне о них, — нахмурилась Нала, вспоминая. — Очень часто. Особенно в последние месяцы перед гибелью. Они с отцом почти никогда не расставались, но в то время мама уезжала зачем-то в… Леони… Лерони…
— Леонийскую купель? — предположил Максимилиан не без доли удивления.