Вечером Петерсон со своими людьми вместе с Федор- цовым, Земелиным и двумя неразговорчивыми парнями из группы дяди Вовы покинул базу отряда имени Щорса;
— Какой у нас маршрут? — спросил Петерсон у Федор- цова.
— Простой у нас маршрут, — коротко ответил Федорцов. — На запад, в Беловежскую пущу.
— Да, но немцы блокируют район, нам трудно будет пробиться, — поделился сомнениями Петерсон.
— Нам главное вырваться за кольцо блокады, — пояснил Федорцов. — А там уже будет легче. В любом случае другие направления нам сейчас закрыты: немцы проводят широкомасштабную операцию от пинских болот до Налибок, и мы не сможем пробиться к базе. Поэтому воспользуемся случаем и разведаем Беловежскую пущу.
— И насколько глубоко мы ее будем разведывать? — осведомился Петерсон.
— Ну, хотя бы до тех минных заграждений, которые вы обнаружили, — предложил Федорцов. — Интересно, что за объект там спрятали немцы?
— Немцы там организовали плотную охрану, — заметил Петерсон.
— Вот эту охрану мы и разведаем, — невозмутимо отозвался Федорцов.
Уловив недоверчивый взгляд Петерсона, Федорцов счел необходимым добавить:
— Ты не сомневайся, майор, я на тот свет не тороплюсь. Земелин немцев шкурой чует, — так что пройдем, как шило сквозь кожу.
— А я сомневаться разучился, — усмехнулся Петерсон. — Мы по лезвию с начала войны ходим, привыкли. Веди нас, товарищ лейтенант госбезопасности!
* * *
И Федорцов повел. На удивление быстро и ни разу не наткнувшись на немцев, группа покинула район Волчьих нор, блокированный противником. Лишь на вторую ночь пути Федорцов сказал Петерсону:
— Самый ответственный момент нашего путешествия: пересечение дороги Пружаны — Ружаны. Немцы ее охраняют очень плотно.
— Участок ответственный, — согласился Петерсон, но тут же добавил:
— Но это ерунда по сравнению с Поднятой Трибой. Шесть километров по дамбе среди болот… Это может стать отличной ловушкой для нас!
— Ерунда, что — нибудь придумаем, — спокойно ответил Федорцов.
* * *
Дорогу Пружаны — Ружаны без всяких происшествий пересекли ночью. И Поднятую Трибу, находившуюся под неусыпным контролем немцев, переходить не стали: Земе- лин нашел путь в обход через болото. Выбравшись на сушу из топи, Петерсон не удержался от вопроса:
— Земелин! И как вы находите дорогу? Вы тут уже бывали?
— Нет, никогда не был, — признался Земелин. — А дорогу я просто чую… ну, как зверь лесной. Просто чувствую, куда можно идти, а куда нет. Такой у меня сызмальства дар. А вы не верите?
— Почему же… Верю! — немедленно отозвался Петерсон. Он явно хотел что — то добавить в тему, но замолк и вместо этого сказал:
— Если дальше этим путем пойдем, то будет последняя перед Беловежской пущей дорога на Волковыск. От нее и отходит ответвление, где по обе стороны мины стоят.
— Вы сможете найти? — живо спросил Федорцов.
— Найти просто: там стоял указатель с надписью «Stupunkt 500», — ответил Петерсон. — Надеюсь, что его не убрали.
Все оказалось до неправдоподобия ожидаемо: пустынная дорога на Волковыск и обнаруженный через час поиска в северо — западном направлении указатель.
— Странно, почему нет немцев? — пробормотал Петерсон.
— Мы вышли за пределы зоны карательной операции, потому их и не видно, — пояснил Федорцов. — Вообще ближе к вечеру они по проселочным дорогам предпочитают не ездить. Боятся!
— Что будем делать дальше? — спросил Петерсон. — Если вы хотите идти по этой дороге, то это чистое самоубийство: обе стороны заминированы, — если судить по немецким табличкам «Ahtung! Minen!» Возможно, что это дезинформация, но мне не хотелось бы убедиться в обратном, — предпочту поверить на слово. Но нарваться на моторизованный патруль на дороге, с которой невозможно свернуть, — это верная смерть. Или у вас иное мнение?
— Предпочту оставить свое мнение при себе, — ответил Федорцов. — Лучше скажите: вот там действительно подъем в горку или это мне кажется?
— Да, там есть небольшая горка и дуб на ее вершине, — ответил Петерсон. — Мы имели неосторожность задневать возле этого дуба, и я его хорошо запомнил. Но если вы думаете обозреть окрестности с верхушки этого дуба, то должен вас разочаровать: вы увидите лишь зелень пущи.
— Дуб высотой метров пятнадцать? — вместо ответа осведомился Федорцов. — Небось еще со времен Ягайлы стоит. Это то, что нужно.
Он быстро направился к дубу.
— Земелин, подсади!
Земелин помог ему добраться до нижних ветвей, и Федорцов быстро скрылся в густой кроне лесного ветерана. Минут через десять он спустился и удовлетворенно сообщил:
— Все! Больше нам здесь делать нечего. Уходим!
От первого лица: Генрих Герлиак, Вайсрутекия
Честно говоря, я был несколько огорошен столь стремительным решением Федорцова. Разумеется, я не рассчитывал, что он примет решение атаковать базу силами нашего крошечного отряда; но он вполне мог задержаться для более тщательного исследования подходов к объекту, выяснению его режима охраны и прочих важных для подготовки нападения на объект деталей. Но он предпочел немедленно уходить, и я терялся в догадках о причинах его решения. Впрочем, в любом случае я был вынужден сопровождать его: ведь Федорцов и его трое людей не были самостоятельной силой, а всего лишь представляли загадочный отряд «дяди Вовы».
Против ожиданий, Федорцов не пошел с нами.
— Старшим теперь Земелин, — сказал он. — Идите на резервную базу. Земелина слушаться беспрекословно: немцы по всей Белоруссии карательные операции начали, так что наткнуться на них легче легкого, а Земелин их чует лучше любой собаки. На базе ждите связных из отряда. Все!
Земелин повел нас не в сторону Поднятой Трибы, а взял значительно южнее. Я уже подумал было, что он идет к Бресту, но мы внезапно изменили маршрут и пошли точно на восток. Похоже, что Земелин просто обходил местности, непосредственно затронутые карательной операцией. И тут я всерьез задумался о той фразе, что шепнул мне на ухо Рудаков: «Павличенко уверен, что у этого самого дяди Вовы есть свой человек в гестапо».
Разумеется, на первый взгляд — полная чушь! В этих местах нет никакого гестапо: есть охранная полиция, тайная полевая полиция ГФП, СД наконец но гестапо — нет! Что же имел в виду Павличенко в разговоре с Пронягиным? Осведомителя русских партизан в штабе Йеккельна? В штабе фон Готтберга? В штабе Штрауха? Или в штабе фон дем Баха?
Я начал анализировать информацию методом исключения. Штаб Йеккельна? Вряд ли находящийся в Риге человек может держать оперативную связь с партизанами Вайсрутении, — ему со всех сторон удобней дислоцироваться в Минске. Тогда какой именно минский штаб? Фон Готтберга, фон дем Баха или Штрауха?