Макс не сразу врубился, о ком речь, оглянулся недоуменно, наткнулся на наглую рожу мальчишки и тоже выругался, только про себя. Перевел взгляд на лысого бугая с синяком под глазом.
— Топор, значит?
— Угу.
— Гражданина Лугова вы избили?
— Да, я… Да он… Стервец сам нарывался! Если бы не он!
— Если бы не он, вы бы спокойно убили двоих, так? Топор только сплюнул на пол.
— А поджечь дом вместе с людьми чья идея?
Задержанные упрямо молчали. Макс прошелся взад-вперед по скрипучим половицам.
— Что ж… Увести! И этого тоже!
Старушка вцепилась было во внука, но отпустила, вздохнув. Подумаешь, какая-то тюрьма! В сравнении с могилой.
Валерий пошевелился на скрипучем диване, приоткрыл глаза: свет резанул до слез. Неужто умер и это обещанный тоннель? Присмотрелся: черные тени в масках, как черти. Тошнотворный запах бензина. Неужели ад? С усилием приподнялся. Голова раскалывается, будто снова ударили сзади. Вспомнил: бандиты, дом на отшибе. Лучше не думать об этом. В глазах темно. Сквозь туман проступает незнакомая, нищая комнатка, какой-то человек мельтешит перед столом, говорит, дымит сигаретой. Следователь Диковский! Шум в ушах мешает расслышать его слова. Кажется, уводят задержанных.
Макс обернулся, встретились взглядами, молча, улыбнулись, будто старые друзья. Или соперники, кто там разберет.
— Как ты? Получше? Скорая сейчас приедет, — Филин хотел еще сказать: «Молодец! Мальчишку спас, бабку! Мы бы не успели». Язык не повернулся, все-таки он представитель власти и операцию провернул успешно. Бандиты задержаны, заложники спасены, и при чем здесь какие-то «если».
— Зачем в больницу? А Лада? — с трудом выдавил из себя Валерий.
Макс поморщился, отвернулся. Зачем об этом? Победа должна быть полной. Все удовольствие испортил. Филин пнул с досадой старое кресло ногой, оно неожиданно развалилось, испустив облачко пыли. Макс выругался, шагнул к двери и налетел на фельдшера в синем комбинезоне.
— Вот ваш пациент! — ткнул рукой в сторону дивана и заспешил на воздух.
«И все-таки это победа!» Проходя мимо Васьки, автоматически выпрямился, расправил плечи. «И вовсе он не выше меня! Мы почти одинаковые». Не спеша закурил, взглянул на раскуроченный притон равнодушно, будто со стороны. Жалкая хибара, за километр отдает заброшенностью. «Стены о-го-го! А внутри пшик! Пустышка!» С остервенением раздавил сигарету о гладкий, дорогой кирпич забора. «Никогда он здесь не появится! У него таких нор завались. Трясти надо козлов! Особенно Децила. Этот скорей расколется. Незачем за дружков держаться. Предали, списали, вот на это и нажимать!» Макс отошел в сторонку, пропуская машину скорой. Все равно забрызгала грязью, как всегда. Но сейчас даже Васька не улыбнулся.
— Поехали!
Кабинет чужой, будто после отпуска. Макс резко закрыл окно, зазвенели стекла. Сел на край стола, отдышался. «Сколько успели провернуть, а времени всего без двадцати три. Даже начальству доложил, как положено. Правда, там лишь и. о.! А то глянул бы в глаза главному! Что, съели? Годится еще Филин!» Макс гордо расправил плечи, выпрямился, при этом чуть не уронил настольную лампу. Вынул из кармана батончик «Сникерс», откусил. Сейчас подкреплюсь и за Децила возьмусь, пока драйв есть. Чую, не отвертится сучонок! Дозрел!
Позвонил, чтобы привели задержанного Смирнова. Мальчишка жалкий, бледный, какой-то скукоженный, модняцкая прическа повисла грязными патлами. Покрасневшие глазки тревожно ловят взгляд. «Что ж, славненько, но обработать чуток не помешает». Будущее расписал, черной краски не пожалел, вскользь прибавил, что остальные все на него валят, вплоть до убийства. Мол, несовершеннолетний, отбрыкается. Децил так и вскинулся, обида пришпорила, и замочить хотели, и кинули. Ругнулся себе под нос, откашлялся, голосок хриплый:
— Спрашивайте!
— Шустрый какой! Давай все по порядку, с тридцать первого марта начиная. Учти! Вранья не терплю!
Мальчишка очень старался, видно, соскочить решил, наигрался по самое некуда. Память хорошая, говорит толково, не то что Хомяк. Всю тусовку расписал, прямо картина маслом! Важно другое: Шредер его выделял, даже номер для связи был, жаль, ничего нового.
— Вспоминай лучше, мозги напряги! Игорь задумался, потом затараторил:
— Был там дед, древний, прям динозавр, из той самой квартиры вышел… дверь, точно помню, не запер, прикрыл только — и к лифту. Я вдумываться не стал, может, там был кто, закрыть за ним собирался. Так ведь часто бывает, правда? — посмотрел в лицо Максу, ища поддержки.
— Всяко бывает! А когда хозяин выходил, вы сразу решили, что там никого. Почему?
— Тот дядька выскочил, как ошпаренный, и к лестнице рванул, не до ключей ему было. Я такие вещи сразу просекаю! Потом они с женой вдвоем живут, а она в парк умотала, точно.
— Как так вдвоем?!
— Ах, да, мелкий еще был, ребенок то есть! Но если честно, я на него внимания не обращал. На кой он мне сдался?!
— А старика хорошо запомнил? Узнать, описать сможешь? Или это туфта все, чтоб дружков выгородить?
— Ей-богу, был дед! Такого не забудешь. Древний, сухонький, а глаза горят. Прям мумия ожившая! Стариков вообще мало, это бабок полно. А тут еще загадочный! Родственник ихний, летом приезжал, на пару месяцев, потом свалил. И вдруг появился за неделю до этого… Во дворе все торчал, пуховик толстый китайский нацепил и сидит. Дождь, ветер, снег, все хоть бы хны!
— Что, и в квартиру не заходил?
— То-то и оно! Посидит, посмотрит и уходит в соседние дворы, будто живет там. Все, думаю, маразм крепчал!
«Кругом маразм! Показать бы фотки, что у Лугова взял, чем черт не шутит! Куда их сунул? Хоть тресни, не помню, давно было. Стоп! Еще суток не прошло, а кажется…»
Разворошил бумаги на столе, выругался. «Ни хрена! Хлам один! Достало все! Еще ублюдок этот пялится!» Вскочил, рассвирепев, задел локтем вазочку, брызнули по полу розовые осколки. «И откуда взялась, мать ее… На полке стояла? Не замечал, хоть убей! Что здесь еще?» Порылся, опять выругался вслух, не стесняясь задержанного. «Бумаги те самые, луговские! Это ж надо было так засунуть!» Присмотрелся повнимательнее: увеличенная фотка из паспорта да еще ксерокс, в общем, качество не ахти! Кинул на стол перед мальчишкой.
— На, взгляни! Не узнаешь?
Парень для пущей серьезности наморщил нос, выдержал паузу пару секунд и выпалил:
— Точняк! Тот самый дед! Клюв, глазки — не перепутаешь. Хоть в жизни пострашней будет.
— Ты мне только не заливай! Слишком уж за старика уцепился, а про Шредера ни гу-гу! Странновато, не находишь? Так что пойди, посиди, подумай, авось вспомнишь чего. И обиженного из себя не строй! Мы тут не в игрушки играем.