— Ладно, уговорила, хозяйка! Возьму твою капусту. Дорого, конечно. Так по миру пойдешь!
Взял кулек дрожащими пальцами и, нарочито хромая, стал переходить на другую сторону. Когда торговка исчезла из вида, кинул пакет в ближайшую урну, брезгливо поморщился, вытер руку скомканным платком.
Страх налетел, как пыльный ветер из-под колес электрички. «Шеф наверняка уже знает…» Вошел в поезд, сел в углу у окна. Замелькали платформа, машины, домики, приторно-розовый закат, будто в последний раз. «Можно ли отыграться, загладить вину? Или все уже решено? Зачем я им с ментами на хвосте?»
Шредер вздохнул, поставил на колени безразмерную сумку. Полиции нечего бояться, ведь просчитан ответный ход; если все пойдет, как задумано, они сами от него отстанут. Улыбнулся: «Неплохая идея! Лугов, заложница, готы и прочее кино. Этот придурок любит жену, даже сюда сунулся, не испугался. Кретин!» Самодовольство улетучилось, а злости не получилось. Все было уже неважно. Вспомнилась Леся. Детская улыбка, сияющие глаза, светлые волосы, запах весеннего леса. «Будет ли искать, тревожиться, ждать? Знает ли, что я за зверь? Почувствует ли, что нет меня больше?»
Казалось, она возвращается в космос, а не он убегает в никуда. Поправил слегка отклеившуюся бороду, в нос ударил кислый капустный дух.
Домой возвращаться нельзя. Залечь где-нибудь на время, отсидеться, понаблюдать. Вышел через три остановки, отыскал припаркованную машину, огляделся. Вроде чисто, пока чисто. Мысль отрабатывает четкий план. Логово нужно новое, незасвеченное. Где его взять в восемь часов в рабочий день? Самое простое — найти девку и зависнуть у нее хотя бы на ночь. Проехал пару километров, завернул в лесок, остановился. С наслаждением сдернул парик и бороду, стер грим. Модная куртка и джинсы, старого бомжа как не бывало. Крутой пацан, хоть рожа и помятая, но что поделать, где он — здоровый образ жизни?! Вжиться в роль — и вперед, дарить радость одной из тысяч сереньких неудачниц. Плавно выкатил на дорогу. Где ее брать, красавицу? А в супермаркете, как вещь! Ухмыльнулся подобной ассоциации, драйв начал возвращаться. Самое правильное место для парня с серьезными намерениями. А таковыми он и считал стремление найти пристанище на пару-тройку дней. «Ашан» на МКАДе не лучший вариант, но заморачиваться не хотелось. На парковке достаточно мест. Хорошо! А то в толпе не до романтики. Скривившись, взял тележку, чтобы не привлекать внимания. Кругом объявления — скидки, акции и прочие приманки. Сотни людей, в глазах охотничий азарт. Купленная дешевле вещь — почти добыча. Адреналин гарантирован. Шредер ухмыльнулся, у него другой размах и иная острота ощущений. Потребительская лихорадка — суррогат для обывателей, ему-то знаком настоящий вкус жизни.
Не торопясь, прошел вдоль прилавков, не глядя, бросил в телегу пару свертков. Осмотрел покупательниц. Удобно, что набор продуктов выдаст хозяйку с головой. Есть ли семья, муж, дети. Даже увлечения и пристрастия, взгляд на жизнь можно угадать. Жаль, вокруг ничего интересного. С трудом протиснулся между набитыми доверху тележками и свернул в кондитерский отдел. Взять, что ли, пару шоколадок, погрызть в машине. На весь ряд только двое мальчишек, шумят и толкаются около «киндерсюрпризов». Интересно смотреть не на товар, а на людей. Лица. Философия тянула в дебри. Сзади кто-то коснулся его плеча:
— Разрешите пройти!
Вздрогнул, дернулся, обернулся. Девушка ойкнула, красная пластиковая корзина стукнулась об пол, выпала зубная щетка, розовый йогурт брызнул на ботинки, растекся по полу. Быстрый взгляд, мгновенная оценка. «Она! Она, голубушка!» Худенькая, высокие каблуки, неприметное лицо, длинная светлая коса. В глазах усталость и испуг.
— Простите ради бога! — кинулся подбирать вещи. Вручил корзину, улыбнулся. Неплохо получилось, она расслабилась, вздохнула:
— Ничего страшного, бывает! — в тоне интерес.
Его развить, и дело сделано. Будет не трудно. Девки на силу падки. А она в Шредере так и сквозит. И ум, само собой. Уболтать сможет. К тому же изображать мачо куда приятнее, чем попа. Ассоциация скакнула в недавнее прошлое: кладбище, сырость, церковь, свечи и много-много слов. Та девица была очень похожа на эту: такая же невзрачная серая мышь, глупая и несчастная, как большинство. Тогда здорово провернул дело, гроссмейстер, виртуоз. Неужто идиоты всерьез думают, что он будет кого-то похищать, удерживать?! Ха! Гемор сплошной и риск! Да еще хата нужна неприметная, тихая. Хорош бы был, припрись с ней в Соколове Уже на нарах бы парился. Шредер улыбнулся. Внутри всегда жила уверенность, что тюряга не для него. Солдат удачи не сдается в плен. Настроение поднялось, прибавилось драйва. Девушка слушала, как зачарованная. Да, не умеют парни говорить, не балуют вниманием.
Настя. Он назвался Стасом. Девчонка словно на ладони. Приехала из Калуги, снимает однушку на самом отшибе у МКАДа. Работа с девяти до шести. Менеджер по продажам, придаток к компу. Ни семьи, ни любви, одни мечты. Но сегодня что-нибудь сбудется.
Она готова его пригласить. И ни тени тревоги. Может, он маньяк, убийца?! Никаких плохих мыслей, только предвкушение праздника.
Торт с фруктами, розовое «Мартини», красная рыба, конфеты. Как она радуется этим пустякам! Погрузили пакеты в багажник. Та, другая, тоже ничего не боялась. Видно, он внушает доверие. Смешно. А может, бабы чуют, как знать. Он никогда не убивает без нужды, зачем портить равновесие. Сам придумал, сам верит. Та дурочка должна жить, чтобы его оправдать. Децил — другое дело! Все из-за него, и знает много. Замочили или опять лоханулись, дебилы? Если гаденыш жив — придушит своими руками. С остервенением впился в руль, машина дернулась вправо. Хорошо, трасса почти свободна, Настя все щебечет без умолку, легкая, веселая, похорошевшая. Вспомнилась Леся. Та умела молчать со смыслом, говорила, только когда нужно. Девчонка начинала утомлять, или сказывался тяжелый день. Скорей бы добраться. Нищий двор, фонари не горят, обшарпанная девятиэтажка. Машин понатыкано. Ну и хорошо. Не станет он парковаться у подъезда, все равно что объявление о своем присутствии вывесить. Вонючий лифт, исписанные стены, квартирка на последнем этаже, тесно, мерзко, неуютно. Давно не сталкивался с подобным убожеством, захотелось бросить все, бежать. Некуда. «Последнее пристанище, последние часы»… Откуда эта киношная сентиментальность? Или трусишь, солдат? Рассеять мрак. Бросил пакеты на кухонный стол, обнял девицу, в последний раз все должно быть зашибись.
— Что приперся в такую рань! Читать не умеешь?! — и хлопнул дверью перед носом у хрупкого светловолосого паренька. Покачнулась пластиковая табличка: «Участковый Котов В. М., часы приема…»
«Вот зараза! И он за пацана принял!» Николай поморщился: здесь не «наружка», и внешность ботаника мешает работать.
«Филин, как всегда, мечется: то с тем напряжет, то с этим! Все в спешке, прям охота на блох. Теперь старика подай срочно, нашел Иванушку-дурачка! Здесь работы: начать и кончить, а ему лишь бы отчитаться».
Достал удостоверение, постучал в оклеенную желтой пленкой дверь.