Я поморщился:
– Ну что вы такой не рисковый? На турнир дури хватает, а как к чужой леди… это же риск, романтика! Когда опасно – это ж так здорово!
Он посмотрел с подозрением:
– Правда? А чего вы к служанкам?
– Так я ж отец народа, – объяснил я. – Должен быть безупречным. И к народу ближе, они это ценят. Одну по заднице шлепнешь, десять хвастаются, что с тобой спали. Вот так можно без драки и славу обрести, а самому – в библиотеку, в библиотеку…
Он удивился:
– В библиотеку? Зачем?
– А чтоб умным казаться, – объяснил я. – Правитель должен быть умным или хотя бы им казаться. И чтоб Библия на столе на видном месте.
Он подумал, почесал в затылке:
– Гм… А зачем такая слава? Ну, от служанок?
– Значит, – сказал я назидательно, – в государстве все хорошо. Я же олицетворение нации! Почему всегда, как дурак, улыбаюсь? Чтоб все видели, в Сен-Мари решены все проблемы, все хорошо, все поют. Править трудно, сэр Клавдий! Это не железом на турнире бряцать… Поэтому умные с охотой препоручают эту обязанность дуракам, а для нас трудностей не существует!
Он покосился на меня недоверчиво.
– Страсти какие… – проворчал он. – Ни за что не полез бы в майордомы!
– Думаете, – спросил я, – я добровольно? Но жизнь такая, катишься и катишься, а на тебя налипают дела, обязанности, долги, бабы, дети откуда-то берутся, кто-то морду бьет, а ты ж ничего не делал, просто жил!
Он вздохнул:
– Да, мне это знакомо… Только юные да мелкие ухаживают за знатными дамами, а мы, старые кони, понимаем, что проще со служанками. Легче расплачиваться. Хотя я не расплачиваюсь. С какой стати? Они ж все мои… Эх, сэр Ричард, теперь уже и я усомнился. Отказаться от поединка, что ли… Хотя раз уж влез в этот панцирь, то надо тряхнуть стариной.
– Трясите, сэр Клавдий, – сказал я, – только поосторожнее. А то всякое может случиться…
– Я старый конь, – ответил он бодро. – Не впервой!.. О, трубят! Все, пойду отведу душу. Я ведь того, живу.
Он повернул коня, и они с тяжелым грохотом понеслись к турнирному полю.
Я поднялся к трибуне, воссел, леди Розамунда весело щебечет и улыбается, олицетворяет. Я понаблюдал искоса и решил, что ведет себя в точности как нужно, чтобы поддерживался нужный настрой, то есть получила достойное воспитание и как себя вести, и как поддерживать беседу в обществе.
Когда двое на турнирном поле сшиблись с особенным грохотом, ко мне прибежал посланный сэром Жераром слуга из дворца, торопливо наклонился к моему уху и выразительно пошевелил губами. Сэр Жерар в точности выполнил все, что я велел, слуга примчался запыхавшийся, красный, встрепанный, а губами шлепал и жестикулировал очень выразительно.
Я поднялся, сказал быстро:
– Дорогие друзья, неотложные дела требуют моего присутствия. Крайне сожалею, что покидаю такое прекрасное зрелище…
Леди Розамунда мило, хоть и чуточку разочарованно, улыбнулась, а граф Ришар, барон Альбрехт и все, кто сидит рядом, с сочувствием повздыхали.
Я удалился, стараясь сохранять крайне озабоченное выражение лица, внизу отпихивают друг друга Зайчик и Бобик, борясь за мое внимание. Я приласкал обоих, вспрыгнул в седло.
– Во дворец!
Вечером рыцари весело обсуждали турнир, трофеи победителей, убытки проигравших. Турнир прошел сравнительно бескровно, если не считать раны и ушибы сэра Ойленделя и сэра Гофмана, но лекари уверяют, что скоро снова сядут в седло и возьмут в руки копья. Жаль, конечно, погиб сэр Клавдий, славный был рыцарь, но на прошлом турнире погибло трое, так что этот можно считать вполне благополучным…
Я охнул:
– Что? Сэр Клавдий погиб?.. Да быть такого не может! Где он сейчас? Я бегу…
Сэр Палант нехотя объяснил:
– Уже не помочь. У сэра Ойленделя копье треснуло и расщепилось. Острый обломок попал сэру Клавдию в щель под руку. Умер почти сразу, только и успел попросить Господа принять его грешную душу. Вообще-то красивая смерть, сэр Ричард! Это лучше, чем в постели от старости…
Я выдавил с бессильной злостью:
– Он мог бы красиво погибнуть в Гандерсгейме!.. А что плохого умереть в старости? Зато воспитал бы достойными рыцарями внуков!. Эх, как я понимаю Церковь… Что его семье скажу?
Он почесал затылок, лицо омрачилось:
– Ну… дело вообще-то житейское. Бывает, даже от тупого погибают! Вон сэр Кракатар уж на что был верткий, но упал с коня и шею сломал…
Я махнул рукой, правильно бы и тупое запретить, но даже всесильная на вид Церковь с запретами осторожничает. Тут если переусердствовать – перестанут вообще слушать.
– Надо турниры проводить только по настоящим празд– никам, – сказал я наконец. – А то обесцениваем саму суть турниров!.. Мы же благородные рыцари? Исключить тех святых, что вышли из простонародья! Нечего в их честь ломать копья. Словом, над этим еще поработаем, сэр Палант. Эх, не тот у нас кардинал, не тот…
Он с готовностью согласился:
– Да, премерзкий тип. Сэр Ричард, вы что-то говорили насчет воинского совета…
– Вечером всем собраться у меня, – сказал я. – Военачальникам. Почти все войска уже ушли в Брабант. Сколько им понадобится на дорогу?
– Которые с обозом, – отрапортовал он, – еще с неделю. А конные придут завтра-послезавтра. Это к тем, что уже должны быть там.
– Хорошо, – отрубил я. – Через неделю и мы выступим. Даже раньше.
Вечером, собираясь на военный совет, где должны решаться важнейшие вопросы государства, рыцари с возмущением говорили, что отец Дитрих снова обрушился на обычаи проводить турниры, дескать, видоизмененное язычество, какие-то гладиаторские бои вспомнил, непонятно, что это такое, но как же без турниров, мужества на свете не останется…
Я сжимал кулаки и челюсти, а в желудке все и без меня завязывалось в тугой узел. О турнире у них все мысли, важнейшем деле жизни! Уж лучше бы о бабах спорили…
Правитель должен соблюдать баланс, и хотя Церковь права, но вот так резко признать ее правоту… потерять уважение этих вообще-то замечательных и доблестных людей и, хуже того, их поддержку. Единственный путь, да и то растянутый на сотни лет, постепенно делать турниры менее кровавыми, переводить их в разряд… скажем, спорта, где будут те же состязания в силе и ловкости, призы, победы, рукоплескания дам, почетные трофеи и раздвинутые перед чемпионами ноги…
Ладно, пора переходить к военному совету. Последнему здесь, в столице, перед вторжением в Гандерсгейм.
Когда-то я полагал по наивности, что рыцари – эти закованные в сталь тяжелые чудовища, – упав с коня, уже сами не поднимутся. Даже не знаю, откуда эта глупость запала в голову, но знаю, что многие в моем срединном королевстве думают так же. На самом деле доспехи вовсе не мешают сбитому с коня рыцарю тут же легко вскочить на ноги и вести бой пешим. Ловкости и скорости движений им вполне хватает…