Звякнул старинный хрусталь. Выпив, Ярро бросил в рот пару ягод и поднялся:

– Мне очень жаль, господа, но неотложные дела требуют моего присутствия в городе. У меня тут тесные отношения с местной администрацией, и эти олухи призывают меня по любому поводу – то ли у мэра проблемы с желудком, то ли у мэрии проблемы с канализацией. Так что… с утра я буду в полном вашем распоряжении. Если вам угодно остаться на ночь в моем доме, то слуги имеют на этот счет соответствующие инструкции – если же нет, я буду ждать вашего зова завтра утром. Отдыхайте, господа…

Советник вежливо поклонился и растаял во тьме. Вместо него появился осанистый седой мажордом с блокнотом в руках.

– Господам будет угодно продолжить ужин? – пропел он.

– Да, – ответил Торвард, – но только в сопровождении нашей свиты. Приведите сюда моих людей и распорядитесь насчет соответствующего количества закусок.

– Рад служить, милорд, – с достоинством поклонился слуга. – Может быть, приказать женщин? Игры?

– Давай девок! – взмахнул рукой Ровольт. – Как они у вас тут?

– Милорд останется доволен, – уверил его мажордом, исчезая.

Энджи прыснула. Ровольт покосился на нее с недоумением и гордо выпятил грудь, затянутую в мягкую синюю кожу:

– Я что, похож на евнуха?

– Н-нет, – засмеялась девушка, – не похож, слава Богу. Просто я тебя таким еще не видела. Прямо бандит в кабаке. Девок! – воскликнула она, копируя интонацию полковника.

– Это ерунда, – сообщил ей Торвард. – Ты плохо знаешь лорда Ровольта, хе-хе-хе! Счас он угрызет килограмма два этого винища, вот тогда и начнутся радости жизни!

На ведущей под навес дорожке послышались веселые голоса парней: разговор шел на немецком, и Торвард почти ничего не смог понять – но Ровольт, разобравший пару фраз, сально осклабился и потянулся к графину с вином.

Сперва появились слуги, несущие легкие кресла и подносы. Следом за ними под навес вошел хохочущий Шрайвер:

– Милорд, а почему эти болваны не дают нам ничего спиртного?

– Потому что свиту поить не положено, – сурово ответил Торвард. – Садитесь, обалдуи, сейчас выпьем. Если понажираетесь, я уж как-нибудь довезу вас до корабля.

– А с утра – под арест, – добавил Ровольт, отправляя в рот содержимое своего бокала.

По дорожке дробно застучали каблучки дамских туфель, и в мягком свете цветных плафонов появилось тонкое лицо юной черноволосой девушки:

– При-ивет! К вам можно?

– Можно-можно! – замахал руками Ровольт. – Заходите, мы вас ждем!

Девушек было пять – все как на подбор молоденькие и темноволосые. Застенчиво хихикая, они расселись на коленях охранников, а расстегнувший мундир Ровольт принял сразу двух. Торвард деланно вздохнул и подлил Энджи вина.

– По-моему, нам пора сматываться, – шепнула она.

– Я хочу немного выпить, – ответил Торвард. – Не волнуйся. Я посижу еще чуть-чуть, и вернемся в катер.

Глава 3

Они бродили по узким улочкам светлого городка, заглядывали в небольшие кабачки, в которых гуляли экипажи всех шести кораблей, останавливались, чтобы потолковать с простодушными и словоохотливыми местными жителями. Вечер шел к концу. К закату они вышли на широкий пустырь, заканчивающийся крутым обрывом – обрыв разделял верхнюю и нижнюю части городка, – и уселись на влажноватую бирюзовую траву, любуясь золотой полосой уходящего солнца на горизонте.

– Ни на что не похоже, – сказала Энджи, – но здорово. Кто бы мог подумать, а! Я, простая девчонка, удравшая из дому в поисках приключений на свою задницу, – увижу закат на планете, до которой не долетел бы ни один земной корабль!

– Корабль, – хмыкнул Торвард, – какие это корабли… так, орбитальные мыльницы. Хочешь вина?

– Давай. – Энджи взяла из его рук объемистую флягу в потертом чехле и отвинтила пробку. – Знаешь, трудно к этому привыкнуть. Ребятам, например, до сих пор снятся земные сны. Военные…

Королев глубоко затянулся ароматной длинной сигарой, задумчиво выпустил дым через ноздри.

– На Земле я вычитал в какой-то газете одно утверждение, поразившее меня своей точностью… остротой, что ли: репортер называл мафию «теневым правительством». И это вашу-то мафию! Что ж тогда можно сказать об аврорских кланах, которые контролируют половину Окраинных Миров и плевать хотели и на налоги, и на свое правительство?

– У нас, в России, это называли «теневой экономикой», – ответила Энджи, – и размах этой экономики был далек от того, что ты видел в Европе. Но здесь… да-а, до здешнего уровня даже России далековато. Если честно, я и представить себе не могла такого уровеня разложения. Что, в Империи было то же самое?

– Нет… насколько я знаю. Конечно, там тоже были свои кланы, но с ними мощно боролись, и заметной роли они не играли. В общем-то, это неизбежно – я имею в виду, в таком мире. Мы с Бартом как-то толковали на эту тему. У него интересная точка зрения: он считает, что все это, как ты выразилась, «разложение» вызвано разбросанностью и хаосом – общим хаосом.

– Что значит – «разбросанностью»? – не поняла девушка.

– Мы живем в мире расстояний, Энджи. Больших расстояний. Это на Земле техника твоего времени позволяла правительствам контролировать всю площадь своих территорий – а здесь и территории огромны, и расстояние между ними преодолимо лишь за определенные сроки. Летаем-то мы, прости Господи, чуть ли не на паровозах, быстроходные корабли строить давно разучились, связь весьма ненадежна, да плюс немалое количество обитаемых планет не контролируется вообще никем. Отсюда весь этот бедлам. Ну и вдобавок общественное устройство наиболее развитых миров. Я знаю, это называется феодализмом и уже было в истории человечества. Вот так вот, в сумме мы получаем все то, что тебя так шокирует. И пойми: в нашем мире нелепо делить людей на хороших и плохих. Здесь нет ни тех ни других, здесь нужно оперировать совсем другими категориями оценки. Жестокость, которая тебе кажется нечеловеческой, давно стала нормой нашего существования – и выжить у нас может только тот, кто не привык оценивать свои действия по шкале «хорошо-плохо». Повторяю, здесь совсем другие критерии.

– «Выгодно-невыгодно»?

– Да. Ты знаешь, что было со мной? Я никогда не был жестоким или злым человеком. Я делал свое дело, тащил службу, получал кресты и нашивки, и что же? В один прекрасный день на моем пути появился вонючий трус – Светлейший Лорд Хэмпфри, тогда еще только наследник, – и меня благополучно вышибли со службы. А потом этот ублюдок еще и объявил меня в розыск, ему показалось мало. Казнил моего друга. За что? А за то, что я отказался выполнять невыполнимый приказ трясущегося от страха подонка…

– Я знаю, – вздохнула Энджи, – ты рассказывал.

Она обняла его правой рукой, положила голову на обтянутое черной тканью плечо, ухватила зубами вьющуюся черную прядь.