«И вообще говорят, что мне учиться надо, к ЕГЭ готовиться, к учебе в институте, а не с девушкой встречаться, что мне еще рано влюбляться и любить. Ну как же рано, когда я чувствую в себе любовь, к тому же давно чувствую себя взрослым! Я ростом выше матери и отца, у меня 43-й размер обуви, а они твердят, что мне рано встречаться с девушкой!» Добавьте к этому подростковый максимализм, в котором и идеализация подруги максимальная, и вовлеченность в чувство гигантская (у нас, взрослых, самая сильная любовь все же не отрицает занятий другими делами)…
В большинстве случаев родительские протесты, а тем более родительские запреты только разжигают любовное чувство подростка, усиливают его, заставляют совершать поступки, на которые он раньше никогда не решился бы – даже будучи влюбленным. Он приходит домой через полтора-два часа после назначенного времени возвращения – раньше минут на 15–20 опаздывал. Он не оправдывается, не извиняется. Он отключает свой сотовый. Он остался с девушкой ночевать у друга, «предки» которого уехали на дачу, остался, даже не позвонив родителям, а они всю ночь с ума сходили… Родители перестали давать ему карманные деньги – он стал похищать их из бумажников матери и отца, раньше они даже представить себе такого не могли. Он вообще пропал – вместе с Машей – на два или три дня. Им не дают встречаться после школы – они встречаются во время уроков, пользуясь отсутствием своих родителей или «предков» друга, квартира которого свободна с 9 до 18 часов… Родители неуважительно поговорили с Машей или ее родителями – он, десятиклассник, бросил школу и устроился работать автослесарем или продавцом в палатку – он собирается снять комнату или квартиру, чтобы жить там вместе с Машей или встречаться с ней, и не слышать гадостей, которые говорят о ней мать и отец.
В самых худших, трагических случаях один из влюбленных, чаще мальчик, совершает суицидальную попытку или даже завершенное самоубийство – из-за невозможности встречаться с любимой девушкой или как протест против родительского запрета с ней встречаться. Практически каждый год в России случается и одно двойное самоубийство десяти– или одиннадцатиклассников, мальчика и девочки, доведенных до отчаяния травлей со стороны родителей, а нередко и примкнувших к ним учителей – борцов за «нравственную чистоту». Слава богу, таких «двойных» самоубийств в последние 10 лет не больше одного-двух в год, а сорок лет назад их случалось 5–6, а то – в некоторые годы – и 7–8. Взявшись за руки, мальчик и девочка прыгают вниз с крыши 9– или 12-этажного дома… Сейчас такое случается только в небольших городах провинциальной России, а в 1970–90-х мы видели эти трагедии и в Москве, и в Питере.
В своем гневе на мальчика, а часто и на объект его чувств, родители напрочь забывают, что, несмотря на физическую зрелость, их сын представляет собою подростка с незрелой, неустойчивой психикой. Именно особенности интеллектуальной и эмоциональной сфер тинейджера приводят к формированию особого состояния, точнее – особого вида любовного чувства, которое вот уже лет сорок называют синдромом Ромео и Джульетты. В этом синдроме несколько составных частей, психологических (точнее, психопатологических!) составляющих синдрома:
1. Любовное чувство подростка, изначально, может быть, не столь уж и сильное, разгорается в ситуации родительской критики, родительских протестов и запретов.
2. «Запретный плод» – встречи и интимные отношения с девушкой становятся еще более привлекательными из-за их запретности.
3. Формируется внутренняя установка о невозможности жизни без любимой девушки; тинейджер чувствует, что без ежедневных встреч с девушкой, без совместного с ней проживания он просто физически погибнет, просто умрет.
В зрелом возрасте подобные переживания мы наблюдаем у молодых женщин после внезапного разрыва достаточно длительных (не менее 4–5 лет) хороших супружеских отношений, но только у женщин и только после нескольких лет совместной жизни. Эти переживания часто переходят в пресуицидальное состояние (синдром Рингеля) и покушение на самоубийство. Ни молодым, ни зрелым мужчинам подобные психопатологические состояния – страх смерти в ситуации разлуки с любимой, прерывания отношений с ней – не свойственны. В подростковом же возрасте мы видим точно такие состояния у представителей сильного пола – пусть и очень молодых его представителей. И ощущение, переживание физической невозможности жить без нее возникает не через несколько лет совместной жизни, а через несколько месяцев встреч.
4. В ситуации упорного противодействия родителей, особенно если последние объединяются с учителями, риск суицидальной попытки становится очень высоким. В целом покушения на самоубийство, не приведшие к летальному исходу, и завершенные самоубийства у подростков в 4 раза чаще встречаются по причине ограничений и запретов родителями хороших любовных отношений, чем «из-за несчастной любви», как это принято думать.
Из четырех компонентов синдрома вот этот – третий компонент – и является самым важным и самым опасным, к тому же самым непонятным и даже загадочным. Да, многие зрелые мужчины тяжело переживают разрыв с любимой женщиной или невозможность – по объективным обстоятельствам – с ней встречаться; они впадают в состояние патологической зависимости и депрессии. Но, во-первых, такие состояния возникают у зрелых представителей сильного пола после длительных встреч, а чаще – после совместного проживания. Во-вторых, ни у одного мужчины при этом нет страха умереть, нет страха физической смерти, физического исчезновения с лица земли.
Да, как я уже говорил, страх физической смерти – и все вытекающие из этого страха негативные последствия – имеет место у молодых женщин в ситуации распада супружества, разрыва любовных отношений, но длительно существующих отношений. Каковы механизмы возникновения такого страха у мальчика-тинейджера, встречающегося со своей девушкой всего-то несколько месяцев, едва начавшего с ней интимную жизнь, не прожившего с ней совместно ни одного дня – этого мы пока не знаем. Но наблюдаем его очень часто как при родительских препятствиях и запретах, так и при разрывах отношений с девушкой по иным причинам, из-за трудностей в общении, обидчивости, отсутствия общих интересов.
Распознать этот страх, этот важнейший компонент синдрома Ромео и Джульетты, родителям очень трудно, практически невозможно, да и нам, профессиональным психотерапевтам, в тех нечастых случаях, когда к нам приводят подростка в болезненном состоянии, в депрессии, но до суицидальной попытки, а не после нее – диагностировать это расстройство нелегко. Дело в том, что при всем своем крошечном жизненном опыте тинейджеры – великие мастера маскировки, особенно маскировки в отношениях со взрослыми. Подростковая субкультура требует от своих участников всегда выглядеть бодро и весело, выглядеть «мажором». О проблемах и трудностях ты говорить можешь, но обнаруживать свое плохое настроение – нельзя, иначе твой статус в подростковой группе значительно снизится. Субкультура мальчиков-тинейджеров стремится быть максимально мужской, максимально мужественной, маскулинной, при этом она часто оказывается и гипермаскулинной (чрезмерно мужественной), и карикатурной.