— Из Рудни?
— Да. Земляки все. С детства знаю.
— Расисты?
— Чего?
— Ты с ними желтомордиков чистил?
— С Арменом и Блином.
— А ты — командир?
— Ну не шестерка же. Тут не все. Но самые лучшие пацаны — со мной.
— И чем занимаетесь?
— Деньги собираем, — Хоша потрогал золотую цепь полез за пазуху и вытащил из-за рубашки еще две — потоньше. Он походил на наряженную елку.
— И где собираете?
— Где плохо лежат. — Хоша помолчал, потом спросил:
— Художник, ты об автобусе на Ельневской трассе слышал?
— Слышал.
В газете прошла информация об этом «преступлении века». Комментарии были однотипными: уголовники распоясались, власть бессильна, такое встречалось только во времен махновцев. Действительно, атаковать на трассе автобус с челноками и развести их на тридцать тысяч баксов — это лихо.
— Так наша работа, — с гордостью сообщил Хоша.
— Что?
— То-то…
Рапорт подмахнули моментально. Быстро сдав дела, пройдя медкомиссию и получив расчет, Влад опять запил. Пил он три дня. На четвертый к нему заявились гости. Точнее — один гость. Но какой…
— Ба, разведка! — Влад, с утра уже слегка поддатый, рас пахнул объятия.
— Привет, ментовская душа, — Гурьянов похлопал его по плечам.
Влад вздохнул и покачал головой. Господи, как вчера все. Почти четырнадцать лет прошло. Владу только исполнилось двадцать, и был он бесшабашный сорви-голова, лихой отчаянный старшина-десантник, за спиной которого участие во многих успешных операциях. Он считал, что ему и его ребятам море по колено. И было жаркое, пыльное афганское лето.
— Вы поступаете в полное распоряжение товарища старшего лейтенанта, — сказал командир батальона.
— Мне нужно двадцать человек, — окинул строй старший лейтенант, — добровольцев.
В добровольцах недостатка не было. Горячее дело — это как подарок. Десантники в то время еще были охвачены веселым азартом войны, они побывали не в одной переделке, но пока еще не знали, что такое серьезные потери, не ощутили на собственной шкуре, что такое быть зажатым со всех сторон и понимать, что помощи не дождешься.
Конечно, никто из десантников не знал, что старший лейтенант не имел отношения к штабу сороковой армии, а служил в Службе внешней разведки, числился советником пятого управления ХАД — Министерства безопасности Демократической Республики Афганистан. Оперативников отряда «Буран» тогда разбросали под видом советников по всему Афгану, снабдив спутниковыми системами связи с таким расчетом, чтобы при необходимости быстро можно было собрать группу и кинуть в любой прорыв.
Десантники не слишком жаловали штабных. Между окопником и штабным — пропасть. Как правило, штабные давно оторвались от полей, и в боевой обстановке обстрелянный сержант даст фору кабинетному офицеру. Но старлей — широкоплечий, с деревенским, простым, русским лицом — сразу показал свою хватку. Объяснял задачу четко и ясно. Задавал вопросы в точку. В общем, был специалистом.
— Задача — уничтожить караван, следующий из Пакистана — проинформировал он. — И забрать груз, по возможности не повредив. Понятно?
— Так точно.
— План, — старлей склонился над картой. Карта, аэрофотосъемка.
«Вертушки» выбросили группу и ушли в бледно-синее небо. Десантники выдвигались до цели несколько десятков километров. Влад еще удивлялся, насколько легко штабному давались эти километры с полной выкладкой. И засаду старлей организовал очень толково, ничего не упустил.
К засаде в ущелье караван подошел ночью. Он состоял из нескольких машин — двух грузовиков и нескольких легковушек с открытыми кузовами, в которых были установлены станинах крупнокалиберные пулеметы. Впереди шла дозорная машина, ее было отлично видно в приборы ночного видения.
Душманам не оставили никакого шанса. Небо прочертил осветительные ракеты. Дозорная машина разлетелась от выстрела гранатомета. Пули прошивали грузовики и легковушки, душманы сыпались на землю, искали укрытия и не находили их. Заработал автоматический гранатомет «АГС-17» И вскоре все было кончено. Горели две машины. Одна решилась уйти, но ее разнесли удачным выстрелом.
— Сигнал «причал», — крикнул старлей радисту. Это означало, что вскоре подоспеют вертушки для эвакуации.
— Груз, — кивнул старлей.
Тут и произошло все. В свете горящей машины Влад увидел зашевелившегося моджахеда. Видел злорадное торжество на его уже покрывавшихся пленкой смерти глазах. Его ствол целился прямо в грудь старшине. И Влад понимал, что не успеет ничего — ни отпрыгнуть в сторону, ни выстрелить.
Прогремела длинная очередь. Душман дернулся и замер.
— Не зевай, — прикрикнул старлей, выбрасывая магазин и заряжая новый.
Это был первый раз, когда Гурьянов спас Владу жизнь.
Влад осушил флягу воды, попросил вторую, чувствуя, что не может напиться. Десантники вели себя после боя по-разному. Кто-то балагурил. Кто-то, наоборот, молчал. Кто-то хвастался. Постепенно напряжение, владевшие всеми, азарт боя уходили, спадали.
Потом была еще одна вылазка. Цель держалась в секрете, и Влад ее так и не узнал, поскольку все планы рухнули — теперь уже их группа наткнулась на душманский заслон в каменистых горax. Гурьянов почувствовал непорядок за несколько секунд до того, как загремели выстрелы, и это спасло многих. Обложили их со всех сторон. Несколько часов длился казавшийся бесконечным кошмар боя. И наконец появились долгожданные вертушки.
Вертолет садился на скалу одним колесом, и летчик, перекрикивая вой винтов, истошно кричал:
— Никого не осталось, старлей! Уходим! И ему вторил грохот душманских стволов — того и гляди шальные пули вопьются в борт «МИ-8», разворотят движок, и тогда все!
— Подожди! — Гурьянов рванулся за камни. И вытащил мотающего головой, контуженного Влада.
А потом навестил старшину в госпитале в Кандагаре, где тот недурно проводил время в покое и сытости, не обделенный вниманием хорошеньких медсестричек.
— Ну что, старшина? — спросил Гурьянов.
— Два-ноль, — ответил Влад.
— Что?
— Вы мне два раза спасли жизнь. Я — должник.
— Брось. Это все детство, — отмахнулся Гурьянов. — Даст бог, встретимся.
Бог дал им еще встречи. Пути разошлись на несколько лет, но однажды пересеклись в Чечне девяносто пятого. Нужно было накрыть узел связи в горной местности, частично контролируемой федералами, по возможности захватить двух инструкторов-турок.
Служба была заинтересована в этом. Решили действовать не своей группой. Просто Гурьянову придали группу СОБРа, которую возглавлял Влад.