– Вот твои ученицы, – внезапно охрипшим голосом пробормотал маг и, развернувшись, размеренно зашагал прочь.
Его душили нахлынувшие лавиной острая боль и обида, и больше всего Гизелиус боялся лишь одного – сорваться на бег или выдать себя нечаянным всхлипом.
Девушки, успевшие ещё в прихожей снять браслеты и распутать ненавистные платки, испуганно отшатнулись от магистра, шедшего на них с окаменевшим от горя лицом и словно ничего не видящим взглядом.
– Зелик! – Магиня вскочила из-за стола, роняя вилки и салфетки. – Ты всё неправильно понял! Зелик! Вернись, умоляю…
Она выбежала за магом на крыльцо, прыгнула со ступеньки и почти догнала, но магистр с неожиданной яростью вывернулся из уцепившихся за него рук и ринулся прочь, снося сторожку, взвывшую в ушах магини истошным воем. Через несколько секунд его силуэт растаял в сгущающейся темноте, и Тренна, поняв бессмысленность погони, пошатываясь, побрела назад к дому.
Некоторое время магистр бежал, не разбирая дороги, ведомый лишь чувством обиды на подлое предательство, и ничуть не удивился, выскочив к освещённому фонарями пространству. Посредине мощённой брусчаткой площадки в выложенной из камня высокой чаше мирно бормотал вечную песенку светлый пузыристый родничок. Самый любимый Гизелиусом изо всех здешних источников и потому посещаемый им чаще всего. Видимо, ноги привычно принесли его сюда, когда пылающая от раздирающих её мыслей голова перестала выдавать телу разумные указания.
Почти безотчётно магистр достал из кармана медную монетку и принял из рук запоздалой торговки завёрнутую в чистую салфетку кружечку. Шагнул к источнику, подставил кружку под струйку и через несколько мгновений уже пил остро покалывающую горло солоноватую воду. Выпив одну кружку, подставил посудину ещё раз и ещё.
– Господин… сразу много нельзя, – деликатно предостерегла торговка, собирая непроданные кружки в корзинку и с интересом поглядывая на позднего покупателя. – Небось даже не успел переодеться, сразу побежал пить из источника молодости.
Эх! Старым-то быть никому неохота, это уж точно.
– Забери кружку, мне все равно некуда её девать, – расслышав жалость в её чувствах, хмуро буркнул магистр, не хватало ещё, чтобы его жалели вот такие торговки! Дожил!
Он оставил посудину на скамье и решительно зашагал в сторону королевской резиденции, прикидывая, успеет или нет попасть во дворец до прибытия герцогского обоза.
По всему выходило – успеет, и Гизелиус прибавил шагу – дворец находился в западной части города и напротив главного въезда. И хотя лошади передвигаются намного быстрее, чем люди, им нужна достаточно широкая дорога, пробитая по склону в объезд густо застроенного центра. Зато человек может свободно пройти между домами по лесенкам и проулочкам, известным только местным жителям и частым гостям города.
Замок на садовой калиточке, через которую разносчики приносили по утрам молоко и зелень, магистр открыл тем же заклинанием, что и дверь в дом Тренны, и горько усмехнулся совпадению. Второй раз за день он уверенно входит в дом, считая, будто его тут ждут, и второй раз не знает, чем это закончится. Можно даже не сомневаться, как сильно будет рассержен его поступком герцог. Впрочем, метр знал это ещё на баркасе, когда продумывал, как увести девушек от неожиданно свалившейся на них толпы поклонников. Ведь ясно было, что Тренну вовсе не обрадует толпа гвардейцев, явившихся к её дому вслед за ученицами.
Вот же проклятье, снова он думает об этой женщине, решает её проблемы, а она даже не попыталась ничего объяснить…
И тут вдруг сквозь горькие мысли магистра пробился только сейчас дошедший до него смысл выкрика жены… и её эмоции, отчаянные, истовые. «Зелик, умоляю!»
«Дурак, ну какой же я дурак!» – костерил себя маг, вот куда он так бежал?! Почему не постоял, не успокоился, представив себе голубое небо и лёгкие облака, почему не начал их считать, как сам всегда советует импульсивному Райту?
Он повернул было назад, но в этот момент обнаружил, что почти дошёл до стены здания, и, секунду посомневавшись, направился вдоль неё. Ведь можно значительно сократить путь, если выйти на подъездную аллею и добраться по ней до центральных ворот. В том, что ему легко удастся ненадолго отвлечь внимание скучающих охранников, магистр не сомневался ни на секунду.
– …должны приехать сегодня или завтра. Король отправил за ними свою верную ищейку, Дрезорта, – тихий шёпот, раздавшийся откуда-то сверху, заставил магистра замереть и защёлкнуть на запястье почти разряженный браслет невидимости.
– Сразу дай знать… обычным способом не получится, у Бранта сильный маг. Воспользуйся мусорным баком, ты знаешь, как. Мне пора, будь осторожен.
Створка окна над головой невидимого шпиона тихо стукнула, и он торопливо зашагал по еле заметной тропке парка, подтверждая подозрения мага, что вовсе не является тут случайным человеком. Проверять его сознание после неудачи с Фирой маг не решился, поэтому последовал за шпионом, желая рассмотреть получше, когда тот выйдет на освещённую аллею. Задерживать же негодяя и вовсе не имело смысла, ясно уже – это просто курьер, и пока во дворце остаётся сообщник, а возможно, и не один, лучше их не трогать, чтобы потом взять сразу всех.
Однако жизнь зачастую оказывается намного коварнее, чем предполагают люди, и магистр в этом вскоре наглядно убедился. Человек, шедший впереди, свернул на освещённую аллею, мелькнула зелёная ливрея королевского лакея, и не успел Гизелиус подобраться к шпиону поближе, как тот слился с толпой одетых точно так же слуг. Почти тотчас послышался цокот копыт, подкатила открытая повозка, и все лакеи торопливо в неё загрузились. Магистр скрипнул от досады зубами: только последние события могли заставить его забыть о давней традиции – увозить дневных слуг в город. Это правило было заведено ещё старым королём после того, как на одну из горничных напала толпа богатых бездельников, приезжавших в Дивноводск вовсе не затем, чтобы пить бесплатную воду.
Повозка уже скрылась из виду, и стражники заперли за ней ворота, а магистр всё стоял посреди подъездной аллеи, раздираемый сомнениями. Больше всего ему хотелось бежать к Тренне, слушать её объяснения и это ласково-интимное прозвище – Зелик, каким его называла лишь она. А долг повелевал дождаться приезда Дорда и предостеречь его. И это было значительно важнее личных проблем… хотя вполне могло и немного подождать.
Магистр вздохнул и, решившись на сделку с долгом, поплёлся к воротам, всё ускоряя шаг. В конце концов, он вполне может успеть и туда, и сюда.
На догонявшие его шаги Гизелиус не обратил никакого внимания, уверенный, что не виден никому, кроме самого себя. И почувствовал тревогу, лишь рассмотрев напряжённые лица стоящих у ворот парней. Маг почти успел оглянуться и даже заметил летящую на его голову дубину, но тут сработали его магические щиты, резко отшвырнувшие напавшего назад. А в следующий миг один из сторожей сорвал с атакующего амулета защитную пломбу и швырнул его в мага. Знакомое плетение собственноручно изготовленной Гизелиусом вещицы плотно впаялось в его защитный контур и связало магистра прочнее, чем волосяной аркан степняка, высасывая для подпитки его же собственную энергию. Маг в отчаянии попытался активировать одно из заклятий, сжигающих боевые чары, но только зря потратил магию. Плетение сжалось сильнее, отнимая последнюю энергию, а вместе с ней и жизненные силы, увлекая Гизелиуса в тёмный омут беспамятства.