Я не был готов оставить тему Карла, собравшегося меня убить, но эти слова привлекли мое внимание.
— Вы дадите мне органы?
— Ноги же ш вами не ражговаривали?
— Гм, — отозвался я. — Нет.
— В таком шлучае, да. Вше, что пожелаете. Карт-бланш. Правда, похоже на шон? Вы получите вше, что хотите, потому что я жа вами бегаю и подчищаю. Я шмирилашь. Как было бы мило, ешли бы кто-то вдруг удошужился мне шкажать: «Эй, Кашшандра, прошто для информации — беж ваш нам не шправитьша». Я шлишком шпошобная. Любой другой шошел бы ш ума от штрешша. Жнаете, школько мне лет? Тридцать четыре. Мне вшего тридцать четыре.
Я облизнул губы. Когда Кассандра сказала «вам дадут органы», во мне что-то зажглось. Оно стало пульсировать. Органы. Органы.
— Я в самом деле получу органы?
— Угу.
Перед нами вырос комплекс «Лучшего будущего». Они установили на крыше прожекторы, горевшие в полутьме.
— Ждание отремонтировали, ешли вам интерешно. Проверили целое крыло, ишкали штруктурные повреждения. Люди неделями работали беж кафетерия. Это был кошмар. — Она повернулась, чтобы взглянуть в заднее окно. — Карл прешледует наш. Когда он шюда доберетша, мы… — она посмотрела на меня, — предоштавим медициншкую помощь и уход в положенном объеме.
Барабаны в моей голове молотили болезненный ритм. Органы. Органы. Я попытался абстрагироваться от них, потому что хотел кое-что выяснить.
— Вы уверены, что я получу любые органы, какие захочу?
— Да.
— В личное пользование.
— Больше ш ними никто не шправляетша.
— Я смогу придумывать и собирать свои органы сам.
— Абшолютно — в промежутках между ишпытаниями Лучших Продуктов военного нажначения. Чарли, верьте мне. Нет никакого подвоха.
Хотел бы я лучше читать по лицу. Кто бы ни убеждал меня, серьезно глядя в глаза, — я верю. У меня никогда не было брата или сестры.
Автомобиль съехал по пандусу в подземный гараж. В окнах плыли желтые огни. Я ощутил запах машинного масла. Я вспомнил о недолгой фантазии в доме доктора Анжелики, когда я мечтал бежать в заснеженный город и жить там отшельником, в отрыве от технологии. О чем я думал? Это была редкая глупость.
— Добро пожаловать домой, — сказала Кассандра Котри.
Я не взглянул на нее, так как не хотел, чтобы она заметила, насколько я взволнован.
Я умею сосредоточиться. Когда что-то завладевает моим вниманием, я забываю обо всем остальном — с кем, например, говорю или куда направляюсь. Когда мне исполнилось шесть, меня отвлекла от дня рождения новая стиральная машина, и я сидел в прачечной, наблюдая за сменой циклов, пока не явился отец и не спросил, какого черта я там делаю, — все расходятся. Школьником я переходил улицу, заметил красивую девочку и не осознавал, что стою с разинутым ртом, пока та не обернулась взглянуть, кому сигналят. Она так на меня посмотрела, что уши горят до сих пор.
Это полезная черта. Не знаю, чего бы я добился в науке без нее. Но она не всегда уместна. Иногда она мне не мешает, поскольку та же стиральная машина была намного интереснее дня рождения, но в других случаях я задним числом предпочитаю держать ставни открытыми. Мне лучше было оставаться начеку, когда я как идиот стоял посреди дороги. Мне лучше было бы, когда лимузин остановился на парковке у лифта, чтобы в мозгу моем осталось место и для других мыслей, помимо: «Дадут ли мне органы прямо сейчас?» и «Как теперь выглядят ноги?» Потому что открылась дверь, я увидел охранника с креслом-каталкой и ни разу не вспомнил о Лоле.
Кассандра Котри поднялась со мной в лифте. На цокольном этаже двери разъехались, и охранник выкатил меня в коридор. Там стояли три белых халата — лицом к стене, руки уютно сцеплены позади. Когда мы миновали внутренний дворик, все стулья были развернуты прочь от меня. Я увидел спины галстучников. Год или два назад, когда я был в кафетерии, охранники попросили всех отвернуться к стене, поскольку им нужно было пронести какой-то секретный материал, и я тогда тоже смотрел в стену.
— Пока вы отшутштвовали, ваш отдел, конечно, времени не терял, — сообщила Кассандра Котри, когда мы спустились.
Двери разъехались. В конце коридора стоял паренек в зеленой футболке и рваных джинсах. Я его не узнал, так как мы не нанимали людей, способных тратить по три часа в день на спортзал. Его брови поползли вверх. Он хлопнул себя по лбу, как будто не верил глазам. Мышцы так и играли.
— Доктор Нейман! — Он поворотился и сложил ладони рупором: — Нейман вернулся!
— Лучшие Мышцы, — объяснила Кассандра Котри. В ее голосе проступило отвращение. — Они, очевидно, выраштают во шне.
Появились кошки. Халаты остались у немногих. Взамен они надели короткие платья, топики-безрукавки, мини-юбки, высокие каблуки и блузки с расстегнутым верхом. Юноши-качки и девочки-тростинки. Они принялись аплодировать. Джейсон протолкнулся вперед и осклабился. Он больше не был тощим. Его зубы сияли, как звезды. Я ощутил себя уродом.
— Жло берет, — заметила Кассандра Котри. — На вид — шовершенштво, а поведение дебильное.
— Я все слышал, — сказал Джейсон под общий смех. — Моими Лучшими Ушами.
— Ошвободите дорогу, — приказала Кассандра Котри.
Лаборанты расступились. Приблизившись к ним, я учуял тяжелый запах мускуса и пота, как будто попал в общагу. Я закашлялся.
— Извините. Это все Лучшие Мышцы, — пояснил Джейсон. Он вился рядом, прокладывая путь среди остальных кошек. — Они вырабатывают мерзкие побочные продукты. Но мы работаем над Лучшим Запахом.
Смутно знакомая девушка улыбнулась, не раскрывая рта, но затем не выдержала и показала зубы:
— Здравствуйте, доктор Нейман. — Это была Илейн, моя прежняя лаборантка, оснащенная Лучшей Кожей.
Кассандра Котри обернулась:
— Валите отшюда. Тут жакрытая жона.
Они начали разбредаться. Кассандра Котри отперла дверь в лабораторию, перетасовала пропуска и прокатала карточку за меня, затем наступил черед охранников. Дверь чмокнула, закрывшись за нами. Помещение было полно органов: металлические конструкции и провода свисали с полок из нержавеющей стали, забитых до отказа. Я увидел суставы. Пальцы. Полостные органы. Ребята времени не теряли. Ни секунды.
Мы протиснулись между стеллажами.
— Вот они, — брезгливо указала Кассандра Котри.
Мне на мгновение почудилось, что Контуры воскресли. Но они были не серебристыми, а черными. Копыта стали больше. Они стояли на черном резиновом коврике, удерживаемые металлическими тросами, свисавшими с потолка.
— Их нажывают Контурами, Вершия-три. Не шпрашивайте, что штало шо второй. Вам лучше не жнать. Это улучшенный вариант ишходной модели — мощнее, беж глюков и так далее.