Президент Буш поступил абсолютно правильно, когда после трагедии 11 сентября 2001 года призвал к беспощадному и безжалостному преследованию террористов, где бы те ни находились. В отличие от неоконсерваторов и либеральных интервенционистов он отверг двойные стандарты в отношении террористической угрозы и не стал переименовывать определенных террористов в «борцов за свободу», даже несмотря на сильное давление со стороны некоторых заинтересованных сил. Так, Буш отказался критиковать российского президента Владимира Путина за его жесткие (хотя и не всегда эффективные) меры против террористов, выступающих от имени чеченцев. Президент Буш дал ясно понять, что группы, совершающие ужасающие акты насилия против гражданского населения, являются террористами. И неважно, насколько благородно их дело и правомерно их недовольство, — никогда не следует испытывать к террористам сочувствие, поскольку оно может явиться средством поощрения и поддержки их действий.
После первого приступа эйфории, вызванного падением Багдада, администрация Буша осознала, что, учитывая занятость США проблемой Ирака, не следует применять силу для устранения других репрессивных режимов, пока они не представляют угрозу для Соединенных Штатов. С тех пор как ответственность за политические преобразования в Ираке была возложена на помощника президента по национальной безопасности (ныне госсекретарь. — Ред.) Кондолизу Райс, США, терпящие неудачи в Ираке, переключились с романтики демократического экспериментирования на работу по установлению стабильности в стране и обеспечению быстрого перехода власти к новому иракскому правительству. Эту политику лучше воспринимают не только соседи Ирака, она имеет больше шансов на успех и среди самих иракцев, уставших от беспорядка.
Конечно, в том мире, который сложился после 11 сентября, ведущая сверхдержава не имеет иной альтернативы, кроме как решительно и настойчиво добиваться своей цели; это относится и к тем редким случаям, когда Америке приходится прибегать к односторонним действиям и упреждающему применению военной силы. Вопрос в том, при каких обстоятельствах и во имя чего это нужно делать? Как признал сенатор Керри во время избирательной кампании, ни один ответственный американский президент не может отказаться от права предпринимать все необходимые меры для защиты американской безопасности, пусть и при отсутствии санкций Организации Объединенных Наций, НАТО и прочих международных организаций. Рассуждая реалистично, другие страны, даже те, кто дорожит своей способностью ограничить нашу свободу действий с помощью международного права, вряд ли могут требовать от США так много.
Что касается упреждения, то в мире ширится согласие относительно того, что традиционное сдерживание, действенное в случае с национальными государствами (которые контролировали свою территорию и не могли защититься от массированного удара, следовавшего в ответ на безответственное поведение), просто не срабатывает в век субнациональных террористических коалиций, тем более если принять во внимание катастрофические последствия применения ОМУ, которое все в большей степени становится доступно негосударственным игрокам. Вопрос не в самом упреждении, а скорее в распространенном сегодня мнении, будто США способны произвольно прибегать к упреждающим действиям, причем не против истинных врагов, угрожающих Америке, а против тех, кого американские политики дружно сочтут жестокими и недемократичными. Американцы, которые на протяжении своей истории не любили властвовать, если на то не было явного согласия со стороны их подданных, должны бы первыми понять, почему остальной мир не готов предоставить широчайшие полномочия какой-либо одной нации. В конце концов, не существует такого понятия, как добрая тирания. Если одна держава действует свободно и без всяких ограничений (за исключением тех, что она сама на себя накладывает), то это будет восприниматься как тирания даже теми странами, у которых в силу их демократической ориентации нет причин опасаться наказания со стороны Америки.
Президент США гордо провозглашает себя человеком веры; людьми веры являлись американские отцы-основатели. Однако специфика американского эксперимента зиждилась на том, что великие идеалы сочетались с не менее великим прагматизмом и что твердой вере в свое дело сопутствовало глубокое уважение к чувствам других людей. Именно поэтому неоконсервативные взгляды выглядят таким явным отступлением от американской политической традиции. Президент Буш обогатит полученное им наследие и внесет большой вклад в усиление эффективности американской внешней политики, если провозгласит благородный реализм девизом своей внешней политики. Такой благородный реализм должен опираться на пять важных принципов.
Во-первых, война с терроризмом должна стать неизменным организующим принципом американской внешней политики. Это не означает, что надо уделять меньше внимания таким приоритетным направлениям нашей внешнеполитической деятельности, как экономические интересы США, вопросы экологии и права человека. Но нельзя допустить, чтобы усилия в какой-либо из указанных областей приводили к ослаблению борьбы с террором. В конце концов, успех или неудача в войне с террором способны в весьма значительной степени предопределить участь Америки.
Во-вторых, во время второго президентского срока администрации Буша следует основательно потрудиться над восстановлением американского лидерства. Речь не о том, чтобы позволить кому бы то ни было препятствовать США в реализации их могущества. Скорее, требуется серьезная оценка альтернатив в тех случаях, когда не удается выработать многостороннее решение и есть выбор между необходимостью пойти на компромисс ради получения более ощутимой поддержки в мире и стремлением сохранить свободу действий, связанную с односторонними шагами. Например, в том, что касается ядерных программ Северной Кореи и Ирана, Америке есть смысл изо всех сил работать над тем, чтобы максимально сблизить позиции других стран, имеющих отношение к данной проблеме, с позицией США (несмотря на то что такой консенсус может оказаться далеким от совершенства), вместо того чтобы принимать угрожающие позы в гордом одиночестве. В этом контексте следует четко уяснить, что упреждение — это последняя и крайняя мера, применимая лишь при наличии неопровержимых доказательств существования реальной угрозы жизненно важным интересам США.
В-третьих, имея очевидное и неоспоримое военное превосходство, мы должны следовать совету президента Теодора Рузвельта: говорить мягко, держа наготове большую дубинку. Америке не следует проявлять робость при защите и отстаивании своих интересов, но малая толика скромности в оценке наших исключительных добродетелей поможет другим примириться с американским превосходством и принять наши предпочтения. Такой подход непросто дается задирам-неоконсерваторам, испытывающим, как кажется, удовлетворение от собственной барабанной дроби, но именно он наилучшим образом соответствует американским традициям и приводит к максимальным результатам.
В-четвертых, нам следует отказаться от очевидно ложного утверждения о том, что все страны и культуры в основном разделяют наши ценности. У каждой страны, каждого региона мира, каждой цивилизации свой эволюционный путь, свои условия и циклы развития. Разногласия по вопросам, связанным с ценностями и установками, возникают у Америки даже с ее демократическими европейскими союзниками, а также с соседними Канадой и Мексикой. Поэтому не следует ожидать, что народы Ближнего Востока окажутся солидарны с нами. Один из ключевых вопросов, накаляющих обстановку на Ближнем Востоке, — права палестинцев. Может сложиться впечатление, что недемократичные лидеры арабского мира используют страсти вокруг этого сюжета в собственных целях и искусственно раздувают их. Но факт остается фактом: мусульманские элита и массы весьма болезненно относятся к данной проблеме. Если мы стремимся к тому, чтобы исламский мир поверил в наши добрые намерения, и если мы хотим иметь возможность поддерживать в мусульманах умеренность и позитивное отношение к западной цивилизации, тогда нам необходимо с сочувствием относиться к палестинской проблеме, но, конечно же, так, чтобы это не наносило ущерба безопасности Израиля. Кончина Ясира Арафата может создать условия для новых важных шагов на пути к достижению этой цели.