Если считать, что Обама хочет вести Америку по неверному пути, который станет неизменным, то на все его инициативы начинаешь смотреть под негативным углом — хотите ли вы помогать этому опасному президенту, который никак не заинтересован в диалоге с оппозицией? Такой подход к двухпартийности неизбежно порождает контрреакцию, которая распространяется на внешнюю политику. Отношения с Россией могут попасть в опасную полосу. Билл Клинтон после выборов в Конгресс 1994 года, когда демократы потеряли большинство, резко изменил курс и сказал, что время «большого правительства» прошло. Он стал ориентироваться по многим важным экономическим вопросам на договоренности с республиканцами. Если Обама поступит, как Клинтон, думаю, двухпартийность во внешней политике удастся поддерживать.
— Как вы оцениваете перспективы сотрудничества России и США в сфере противоракетной обороны?
— В принципе возможности есть. Это в интересах двух держав. Я искренне убежден, что администрация президента США не видит ПРО как систему, направленную против России. Я много разговаривал по этому поводу с высокопоставленными представителями Пентагона и рядовыми чиновниками Минобороны и ни разу ни от кого не слышал, что это делается против России. Специалисты вне администрации также в один голос говорят, что против России ПРО не направлена. Конечно, когда что-то строишь и международная обстановка меняется так, что партнер становится противником, начинаешь применяться к новым угрозам. Но пока таких намерений у США нет. С другой стороны, Россия находится в регионе, где она может быть очень полезна как партнер при создании ПРО. Мне кажется, что есть достаточно возможностей, чтобы сделать ПРО каналом партнерства, а не очагом разжигания противоречий. На эти вещи нужно смотреть максимально конкретно: какие угрозы существуют, какие системы и где можно построить для их отражения и что можно сделать, чтобы никто не считал, что это делается против него.
— Кстати, о том, против кого разворачивается ПРО. Понимают ли в администрации Обамы мотивацию осторожного поведения России в отношении Ирана? Может ли Вашингтон помочь Москве компенсировать потенциальные негативные последствия от обострения отношений с Ираном на Северном Кавказе и в Центральной Азии?
— Во-первых, Соглашение 123 (по мирному атому) — это непрямая, но очевидная компенсация за экономические потери России в результате отказа Москвы поставлять Ирану комплексы С-300. Во-вторых, Россия пытается присоединиться к Всемирной торговой организации. Опять-таки никто прямо не говорит: пусть Москва поддержит нас по Ирану, а мы поможем ей вступить в ВТО. Но все понимают, что если Россия идет на рискованные варианты с Ираном, то важно, чтобы российское руководство и общество видели, что это делается в контексте партнерских отношений с США. Вступление в ВТО — очень важный компонент процесса. Я не очень уверен, что могут сделать США, чтобы помочь России по иннограду Сколково и превращению столицы в международный финансовый центр, но готовность со стороны администрации Обамы в рамках ее ограниченных возможностей идти навстречу тоже есть.
Надо понимать, что для США — правильно или неправильно — проблема Ирана стала чуть ли не апокалипсической. Есть люди, которые считают, что иранская угроза преувеличивается, а диалог с Тегераном мог бы привести к лучшим результатам, но это не подход администрации и не подход Конгресса. Администрация считает, что Иран — это вызов США № 1. Она между молотом и наковальней: с одной стороны, создание иранского ядерного оружия было бы для нее большим политическим и стратегическим поражением. С другой стороны, израильская атака против Ирана могла бы иметь для США тяжелые последствия. Администрация Обамы поглощена темой Ирана и ставит ее во главу угла, строя отношения со всеми другими странами. Когда другие державы ведут себя как партнеры, разумные люди в администрации и Конгрессе готовы идти этим странам навстречу.
— Воспринимается ли сейчас рост Китая в Америке как угроза? Возможна ли конкуренция между Вашингтоном и Пекином за Москву?
— Пока КНР не воспринимается как военная угроза. Надо отдать должное китайцам: они ведут себя достаточно осторожно, в том числе и в военном строительстве, чтобы не создавать впечатление, что у них есть агрессивные намерения. Определенная нормализация между материковым Китаем и Тайванем тоже сыграла конструктивную роль. С другой стороны, Китай постепенно становится экономическим вызовом Америке. Это создает новую внутриполитическую динамику в США. Если раньше в основном американские деловые круги амортизировали любые американо-китайские разногласия, то сейчас в американском деловом мире происходит размежевание и определенные группы занимают совсем другие позиции.
В недавно вышедшей книге Стефена Хэлпера отражена другая озабоченность: пусть у Китая нет агрессивных военных намерений, но он представляет альтернативную политико-экономическую модель, которая может оказаться популярной во многих развивающихся странах и подорвать американские лидирующие позиции. В том числе и экономические: у Хэлпера, например, есть ощущение, что США проявляют разборчивость в том, как и с кем они торгуют, как и кому они помогают, а Китай готов делать все что угодно, если это приносит ему немедленную экономическую и политическую пользу. Наконец, китайцы все более уверены в себе. Это пока проявляется в первую очередь в отношениях КНР с соседями. Например, в последнее время у Пекина стали несколько более напряженные отношения с Японией. В Юго-Восточной Азии опасения относительно Китая нарастают. Всего несколько лет назад мы говорили о разнице в подходах соседей к КНР и к России. Большинство российских соседей были, объективно говоря, противниками Москвы. А китайские соседи тогда говорили США, что китайцы не белые и не пушистые, но по крайней мере они ни на чьи любимые мозоли не наступают и не надо создавать с Пекином ненужных проблем. Сейчас китайские соседи начинают просить стратегического присутствия США и американских гарантий безопасности и говорят, что опасаются усиления КНР. Это становится новым фактором в американо-китайских отношениях. По мере того как Китай становится сверхдержавой, элементы соревновательности и связанной с ними напряженности в отношениях с США будут нарастать. Они далеки пока от кризиса. Сейчас здравый смысл и сотрудничество преобладают в обеих странах. Если надо похвалить администрацию Обамы, то именно за то, что в отношениях с КНР она в основном проявляла разумную сдержанность. Пока я не вижу конфликта между США и Китаем, который побуждал бы Вашингтон отчаянно искать союзников против Пекина. Но, конечно, когда США строят новые отношения с Индией, то отчасти в уме держат Китай. Когда госсекретарь Хиллари Клинтон предлагает гарантии безопасного судоходства в проливах, прилегающих к КНР и ЮВА, понятно, что имеется в виду. Поэтому когда в этом контексте США смотрят на РФ, то в стратегическом плане Россия вписывается в американское представление о создании факторов сдерживания КНР. Но дело в том, что американская внешняя политика редко отличается долгосрочным стратегическим планированием. Как правило, все ориентировано на то, что работает сегодня, самое большее — следующие два-три года. Поэтому стратегические соображения в отношениях с КНР не являются доминирующими в американском подходе к России.