Блистающие доспехи Ланзерота выглядели, как колода мясника после года работы. Глубокие зарубки превратили гладкую поверхность во что-то вроде терки, а кое-где прорубили насквозь. Лицо рыцаря было бледным, глаза запали, а каждое слово он выговаривал с усилием.
Рудольф сказал хрипло:
– Что-то пошло не так, верно? А какой был план...
– Ни один план, – сказал Асмер наставительно, – не переживает первой же стычки с противником. Что делать будем?
Он смотрел, как и остальные, вслед убегающим ограм. У них хватило мозгов не лезть дуром, а побежать за помощью. Но я увидел, как побледнел Бернард, взглянул снова. С той стороны к нам двигались огромные темные твари, мне почудилось, что под солнечным светом они выглядели бы пурпурно-красными, в руках у всех трезубцы, с такими изображают Нептуна. На массивных головах тускло блестят короткие толстые рога.
– Ого, – проговорил Бернард чужим голосом, – такого я не ждал.
– Не иначе оборотники помогают Карлу.
Бернард сказал с сомнением:
– Да вроде бы оборотники Тьме не помогают.
Последний из убегающих огров прошмыгнул мимо этих тварей, я не поверил глазам: великан-огр показался рядом заморышем. Ланзерот пробормотал молитву, вытащил меч. Уже все на конях, только священник вдруг сорвал с шеи крест и быстро-быстро пошел навстречу.
Его трясло то ли от страха, то ли от бешенства. В воздетой руке блистал крест, священник что-то выкрикивал. Я видел его выпученные глаза, разинутый рот, а когда ветер переменил направление, услышал «... Лаудетор Езус Кристос... »
Между ним и надвигающимися чудовищами оставалось не больше десятка шагов. Я наконец-то рассмотрел, что на ногах чудищ копыта, что намного удобнее, чем наши обезьяньи лапы, все еще пригодные больше для лазания по деревьям, чем вот так, по земле. И за каждым чудищем тащится длинный мускулистый хвост, наподобие львиного.
– Да воскреснет бог! – закричал священник. – Да расточатся врази его! Да исчезнут яко дым...
Прямо на священника пер огромный бес, вдвое выше и впятеро толще. Он взревел так, что мощная звуковая волна сдвинула нас с мест, пропахав конскими копытами борозды, заставила траву лечь, как скошенную. У меня зазвенело в голове, я был на грани обморока.
– Да сгинут ненавидящие Его! – прокричал священник.
Я не успел стронуться с места, как бес одним прыжком оказался перед священником. Огромные руки, способные поднять танк, занесли трезубец для смертельного удара. Я закричал, ринулся на помощь, хотя видел, что не успеваю. Священник выставил перед собой крест, ветер донес обрывок молитвы на звучной латыни.
Трезубец столкнулся с крестом. Рука священника даже не дрогнула, а трезубец разлетелся в щепки. Щепки превратились в струйки черного дыма, тут же рассеялись. Бес вскрикнул неожиданно тонким голосом, из него тонкими струйками брызнул дым.
Бернард рядом со мной громко помянул имя божье. На месте громадного как гора беса осталась кучка серой золы. Священник поднял крест выше, прокричал зычно:
– Именем Того, кто дал нам душу! Да расточатся врази Его, да исчезнет перед ликом Его всякий нечистый, яко дым...
В черном звездном небе прогрохотал гром. Среди наступающих тварей раздался многоголосый крик. Вспыхнули языки пламени, запахло серой, паленой шерстью, горелой землей.
Я ошалело таращил глаза. Все бесы исчезли, как и огры за их спинами, даже воины в кожаных и металлических латах пропали. На темной земле корчились полуголые растерянные люди. У многих в руках были боевые топоры и молоты, но в глазах страх и непонимание.
По всему полю рассеивались черные и сизые дымки. Ветер бросал в лицо пепел. Мелькали хлопья, я успел подумать, что нечисти было, наверное, много – пепла здесь, как будто Везувий рядом...
Священник все еще вздымал над головой крест. Его неприятный визгливый голос прорезал зловещую тишину, как молния грозовую ночь:
– Идите и не грешите!
Рудольф отер кровь со лба, сказал со злобой:
– Преподобный, спасибо за помощь, но дальше уже наше дело решать, кому идти, а кому и ответ держать.
– Да, падре, – сказал Асмер. – Им не уйти без расплаты. На колени, твари!
Люди молча опускались на колени. Я видел, как один подхватил с земли короткий меч и вонзил себе в грудь. Священник вскрикнул:
– Несчастный! Что ты творишь? Самоубийцы идут в ад!
Смертельно раненный прохрипел:
– Я его заслужил...
Он повалился на бок, ноги дернулись, затем все тело выпрямилось и застыло. Люди стояли на коленях, смиренно опустив головы, глаза уставились в землю. Рудольф и Асмер с длинными ножами в руках направились к пленным. Я поднял меч, все тело ныло, но что-то противилось, не принимало такой покорной жертвы.
Священник вскинул крест, голос стал еще визгливее:
– Именем господа! Проклинаю тех, кто посмеет сейчас обидеть этих несчастных! И обрекаю их на вечные адские муки!
Рудольф остановился, будто ударился о стену. Асмер сделал пару шагов, топор уже поднялся для удара по покорно склоненной шее. Я увидел расширенные в недоумении глаза.
– Святой отец, – упрекнул Рудольф обиженно, – это же враги!
– Уже нет, – ответил священник.
– Но вот этот разрубил на мне кольчугу и ранил Бернарда! Я сам видел! Он дрался, как дьявол!
Священник повысил голос:
– Он был одержим дьяволом! И за это понесет наказание. Но это наказание будет не от тебя, ублюдка, а от матери-церкви. Ты разве не зришь, червь, что он уже мучим больше, чем ты можешь вообразить своим жалким умишком? А твой удар меча только даст ему избавление!
Асмер заколебался, он все еще стоял с поднятым топором над покорно склонившимся человеком. Я видел страшное отчаяние на бледном лице бородатого мужчины. Даже не понимает, где он находится, губы непрестанно шевелятся, и вряд ли он сейчас призывает на помощь дьявола.
Бернард крикнул:
– Рудольф, Асмер! Оставьте... Если сумеют пробраться на свои земли, пусть идут. Ты знаешь, не везде с церковью считаются, как у нас в Зорре. Где-то их попросту вздернут.
Священник, не обращая внимания на слова Бернарда, простер руки:
– Несчастные! Сила слова господня сняла с вас чары дьявола. Возблагодарите за то его всем сердцем и душой! А теперь отправляйтесь в свои земли, ищите церковь, исповедуйтесь и примите заслуженное покаяние. Господь милостив, у каждого есть надежда на спасение!
Рудольф заворчал, лицо пошло багровыми пятнами. Люди медленно поднимались с колен и, не обращая внимания на обнаженные мечи уцелевших воинов, потянулись в сторону замка. Ланзерот подал знак, мы успокоили коней и рысью двинулись в сторону юга. Там, на дальнем холме, поблескивало, будто нас рассматривали в телескоп. Но я там уже побывал во сне, помню эти цветные стекла в высоких башнях.