– Не понимаю. Как, сталкиваясь с жадностью, похотью, обманами и предательством, Добро может уцелеть?
Епископ сказал почти властно:
– Укрепись духом, сын мой. Несмотря на все победы Зла во все века и во всех странах и народах, мы все-таки есть. Ты не можешь не удивиться этому, ведь Зло безжалостно, и, будь у него силы, оно бы уничтожило как Добро, Честь, Благородство, Верность, так и самих носителей этих понятий. Подумай над этим.
Я ощутил холодок, небо распахнулось, я в стотысячную долю секунды успел поклясться, что выдержу, не сокрушусь под ощущением нечеловеческой мощи, и звезды разбежались в стороны, в пустоте возник как краеугольный камень мироздания величественный храм. Стены сложены из массивных глыб серого гранита, но я прошел сквозь них, как через силовое поле, душа замерла от ощущения величия места и собственной ничтожности, я успел увидеть исполненные суровости колонны, поддерживающие свод, высокие окна, похожие на перевернутые остриями кверху рыцарские щиты... Окна из цветных стекол чистых тонов: ярко-красные, синие, зеленые и оранжевые, никаких оттенков, на гладкий паркетный пол падают цветные тени, свод расписан аллегорическими фигурами, а впереди, по дорожке между рядами простых деревянных кресел...
Меня выдернуло обратно в тот мир, как рыбу, заглотнувшую крючок. Я схватил воздуха, сердце бешено колотилось, поперхнулся, ибо новый воздух ни к чему, видение посетило снова лишь на долю секунды.
Епископ проговорил медленно:
– Сын мой, тебе было видение?
– Если бы я мог понять, – прошептал я, – что я зрел... Слишком огромно... Отец, как мне вернуться?
Епископ долго думал, голос его прозвучал почти нерешительно:
– Рискну предположить, только предположить, что тебя вызвал в этот мир именно дьявол. Если хочешь, чтобы я назвал имя, изволь – сам сатана.
Я отшатнулся:
– Но зачем?
– Не знаю... Не знаю. Но одно несомненно... чтобы совершить подобное, нужна высшая мощь. А она есть только у самого господа бога и... у сатаны.
– Но почему это не дело рук... другой стороны? – спросил я. Я все не мог назвать бога. – Или кого-то из его ангелов?
Он покачал головой.
– На этот раз не поверишь ты...
– Я готов поверить всему.
– Ты не поверишь, – повторил он, – но у тебя нет...
– Чего нет? Второй головы?
– У тебя нет... ангела-хранителя!
– Ага, – сказал я. – Мне это, правда, уже говорили, но я как-то не особо тревожился. Я, значит, один-единственный человек на всем белом свете, который без ангела? А это значит, что я сам какая-то немыслимая гадость.
Он кивнул с убитым видом. В глазах его я читал беспредельную жалость и сочувствие.
– А как насчет беса?
Он покачал головой.
– Можешь не плевать через левое плечо. Там ничего нет. И никого.
Я чуть повеселел.
– Хорошо. То же самое равновесие, только ядерных запасов на обоих плечах поменьше.
Он снова покачал головой.
– Ты не понимаешь? Бес нужен для искушения людей.
Я смотрел в слезящиеся глаза, и вот теперь мне стало страшно.
– Что вы хотите сказать?
– Пока ничего... с определенностью, – ответил он. – Но наши святые мужи предрекали, что в этом году в мир явится... Антихрист.
В комнату во время нашего разговора то и дело заглядывали священники, простые монахи, даже рыцари в железе, разве что с непокрытыми головами.
Один священник наконец приблизился, кашлянул деликатно, обращая на себя внимание. Епископ наконец поднял на него взгляд:
– Что тебе, отец Варлаам?
– Ваше святейшество. В городе ликование, горожане уже заполнили площадь перед церковью. Если не отворить ворота, их выдавят! Все жаждут увидеть мощи святого Тертуллиана, прикоснуться к раке, испросить благословения...
Епископ произнес слабо:
– Приходы... оповещены?
– Да, – ответил священник ликующе. – Тайными тропами из города ушли наши люди с радостной вестью, что отныне сам святой Тертуллиан охраняет благочестивый Зорр.
Я переступил с ноги на ногу, сделал осторожный шажок назад. За плечами короля Карла – более современные и понятные мне формации общества. И, как сказал епископ, именно силы Тьмы выдернули меня в этот мир. А кто выдернул, тот сможет и задвинуть. Мне надо драпать в земли, занятые Тьмой. А там поговорить с магами...
Дальняя дверь с грохотом распахнулась. Вошел седой священник в белой сутане. Длинные волосы падали на плечи, морщинистое лицо застыло.
– Ваше святейшество...
– Что? – спросил епископ слабо.
– Смиренно прошу простить, что я столь бесцеремонно...
– Говорите, отец Гарпаг.
Священник тянул паузу, его тяжелый взгляд прошелся по мне, как асфальтовым катком. Епископ заколебался, сделал слабое движение пальцами.
– Этот человек... нам не друг, но и не враг. Кем станет... зависит и от нас тоже. Говорите.
Хрен я стану на чью-то сторону, подумал я зло. Цивилизованному человеку неча встревать в драки дикарей.
Священник поклонился снова.
– Да, завтра все равно узнают... Ваше преосвященство, у меня язык не поворачивается... Благородный король Арнольд не успел получить известий о прибытии святых мощей! Перед угрозой войны и разорения края войсками жестокого Конрада он поступил как христианин, хоть и не как воин... Возможно, наша церковь причислит его к лику святых, но рыцари и простые люди проклинать будут не одно столетие. Он ответил королю Конраду, что приказывает всем своим баронам, вассалам и всем войскам признать Конрада правителем. А сам уходит в леса и пещеры, где будет вести скромную жизнь отшельника и вопрошать господа бога о вечных истинах.
Голос его задрожал, упал до шепота. В глазах заблестела влага. Он вскинул голову гордо и надменно, но опоздал, слезы уже выкатились, по щекам пролегли блестящие дорожки. Нижняя челюсть дрожала, он прилагал нечеловеческие усилия, чтобы не разрыдаться, стоял ровно, смотрел на епископа, а по мокрым дорожкам все катились и катились капли, повисали на квадратном подбородке, срывались на грудь.