– Не действуют? Ох, если бы не действовали!
Она обратила к нему лицо, глаза вспыхнули надеждой:
– Галахад!
– Всякий раз, – сказал он с неимоверной мукой в голосе, – когда я вижу тебя, когда я слышу тебя... я теряю рассудок! Твой голос крушит мою волю, как ураган молодые деревья, земля выскальзывает у меня из-под ног! Я хочу видеть только тебя, слышать только тебя...
Ее щеки расцвели, как маки, в глазах заблестели слезы. Она протянула к нему руки:
– О Галахад! Наконец-то!
– ... и лишь с неимоверным трудом удерживаюсь, – прошептал он горько. – Не знаю, зачем... но удерживаюсь. Я – Галахад. Я не могу поступать, как поступил бы простолюдин. Я не знаю, что это, но нечто в моей бессмертной душе не дает мне утонуть в похоти. Господь наш сотворил меня по своему образу и подобию, меня, а не рогатый скот, что бегает в лесу и пасется в поле! Значит, я не должен поступать, как скот, который бы уже напрыгнул с налитыми страстью глазами. Отец мой всевышний следит за мной. Я не опозорю своего родителя...
Я съежился, слова с губ Галахада срывались горячечные, торопливые, словно он уже и не рыцарь, а монах или даже отшельник-проповедник, впавший в экстаз. Лицо его побледнело, Галахад выпрямился, откинулся на спинку кресла.
Волшебница застонала. Я не поверил себе: Галахад только что нанес ей сильнейший удар, а она смотрит на него с нежностью и непонятным обожанием. В огромных глазах блестят слезы.
– О Галахад, – воскликнула она, – Галахад! Все эти ночи я вижу тебя в своих снах! Ты являешься мне, там я в твоей полной власти, и там ты делаешь со мной все, что хочешь, а я счастлива быть твоей возлюбленной, твоей служанкой, твоей рабой – всем, что ты хочешь, но только бы находиться при тебе, видеть тебя! Почему там я в твоей власти?
Я кашлянул, привлекая к себе внимание, сказал просительно:
– Благородная хозяйка, но можно ведь все решить? Отпусти доблестного рыцаря. Он создан для подвигов. Его ждут сражения, битвы, он слышит зов боевых труб. А здесь уже отдохнул... достаточно.
Они оба посмотрели на меня так, что я залился горячей краской по самые кончики ушей и спросил себя в отчаянии, какую же глупость брякнул на этот раз?
Их взгляды встретились. Что-то общее промелькнуло в их глазах, а на лицах появилось одинаковое выражение. Галахад раздвинул плечи, во всем облике проступала решимость. Волшебница медленно качнула головой.
– Нет, наивный юноша. Я не отпущу его...
– Почему? – спросил я. – Ты ведь мучишь его.
– А он мучит меня, – ответила она.
– Так отпусти, – повторил я. – Не понимаю...
Она покачала головой.
– Нет. Уехав, он увезет и мое сердце. И тогда я умру.
А возможно, умрет и он, подумал я с внезапным прозрением. Этот мир еще очень юн. Это я... уже старик.
Ворота поднялись бесшумно. Огромный конь понес меня в жаркий полдень. Я повертелся в седле, чувство полной беспомощности снова стиснуло сердце. Там, где восходит солнце – восток, на противоположной стороне, понятно, запад. Но в какой стороне юг, север? И где река, через которую мы сумели уйти от чудовищ?
Конь, не чувствуя указующей длани, немедленно свернул в сторону роскошных кустарников. Солнце в зените, серые на рассвете ветви сейчас темно – зеленые, а то и вовсе изумрудные настолько, что в глазах прыгают зеленые зайчики. Блестят крупные капли клея, в свежем воздухе весело носятся то ли мухи с длинными сверкающими крылышками, то ли эльфы...
Ветка хрустнула в мощной пасти. Конь тут же застыл, уши приподнялись, как у волка. Из очень дальнего далека донесся стук копыт, а затем и сильный мужской голос. Кто-то галопом несся в нашу сторону, во все горло распевая что-то походное, боевое, с выкриками и улюлюканьем.
Я заставил коня попятиться. Стук копыт стал громче, из-за деревьев выметнулся на крепкой лошади, укрытой попоной в крупную шахматную клетку, рослый по здешним меркам молодой рыцарь. Доспехи, как жар, сверкают все металлические бляхи, пряжки и застежки как на самом рыцаре, так и на его коне. Длинные белокурые волосы шевелит ветер, лицо чистое, бесхитростное.
В руке рыцарь держал копье острием вверх. Я только успел подумать, как он ехал, не задевая этой оглоблей ветвей, как рыцарь увидел меня, обрадовался:
– О, есть с кем скрестить копье!
Я помахал рукой.
– Сожалею, сэр рыцарь. Как-нибудь на досуге, но не сейчас.
Он удивился еще больше.
– Почему?
– Дела, – сообщил я. – Я разыскиваю друга, который может быть еще жив после страшной битвы с чудовищами.
Он вскинул брови.
– И что же? Разве это мешает скрестить копья? Если вы одержите верх, то мы вдвоем пойдем искать вашего друга. Если я, то... гм... все равно мы сперва отыщем вашего друга, лишь потом я заберу по праву вашего коня и все оружие.
Он воодушевился, глаза блестели предвкушением схватки, к щекам прилила кровь. Я видел, как он перехватил копье поудобнее, а взглядом уже прицельно выбирал место, куда всадит наконечник копья, довольно-таки длинный и с виду острый, как десантный штык.
– Сэр, – сказал я торопливо, – во-первых, у меня нет копья, как вы уже заметили с вашей рыцарской проницательностью. Во-вторых, я не рыцарь, это тоже немаловажно...
Он нахмурился, на чистом юном лбу попытались проступить морщинки, лоб покраснел от тщетных усилий.
– Как же так? – спросил он обиженно. – Но все равно мы должны сразиться. Может быть, вы хотя бы сын барона? Или сквайра?
– Нет, – ответил я честно. – Меня зовут Дик, я просто... простолюдин. Выехал на поиски моего господина. Неблагородно с вашей стороны будет задерживать меня.
Он подумал немного, решительно отбросил копье, со звоном выхватил меч и вскинул над головой.
– Мне кажется, сэр, – крикнул он высокомерно, – что вы нагло лжете! Видимо, из трусости! Защищайтесь!
Конь под ним встал на дыбы, поиграл в воздухе копытами, рыцарь со стуком падающих ворот опустил забрало. Теперь на меня сквозь прорези в шлеме смотрели синие яростные глаза. Конь громко заржал и ринулся галопом.
Все это время я пребывал в растерянности, но, когда они понеслись на меня вихрем, мой дурак конь гневно заржал и пошел навстречу, даже чуть развернулся боком, давая мне возможность нанести сокрушающий удар. Вместо этого я едва успел закрыться щитом. Удар потряс меня вместе с конем, едва не вогнал в землю.
Рыцарь быстро развернулся, меч высоко взвился снова. На этот раз рыцарь не собирался ограничиться одним ударом на скаку в стиле буденовца. Я снова выставил щит. Застучали страшные удары, звон разнесся по всему лесу и его окрестностям. Рука онемела до плеча, а деревянная рукоять выскальзывала из ослабевших пальцев.