Пенни держалась рядом со мной, готовая взять ситуацию под контроль, если я сломаюсь, однако девчонка сломалась первой. Уткнулась лицом в мой левый рукав, и дамбу прорвало. Вместе со слезами на меня полились бесконечные извинения за то, что она не может остановиться и ведет себя так мерзко.
Пенни основательно поработала над своей неприязнью к Страфе и теперь испытывала вину, потому что ее тайное желание исполнилось.
Паленая пробралась ко мне, чтобы заняться Пенни. Я не смогу нести гроб, если за меня будет цепляться лепечущая девчонка.
И тут в мою жизнь вошла Хагейкагомей.
– Берегись! – крикнула Паленая.
Я поднял глаза и увидел симпатичную темноволосую девушку, которая с рычанием неслась ко мне.
Пенни взвизгнула. Рычащая девушка врезалась в меня и заколотила кулачками по моей груди.
– Ненавижу тебя! Ненавижу!
Отец Америго замолчал. Все собравшиеся вытаращили глаза, включая тех, кому следовало реагировать быстро и жестко, учитывая события, из-за которых мы собрались на кладбище. Не считая Морли, Паленой и генерала Тупа. Туп поднял изящно растянувшуюся на мокрой траве Пенни. Ей повезло – сегодня девчонка решила надеть нижнее белье.
Однако ее чувство собственного достоинства пострадало. Ближайшие пару дней будет бродить по дому нахохленной и ворчать.
Морли с Паленой оторвали от меня девушку. На вид ей было лет четырнадцать-пятнадцать, но по росту она казалась не старше двенадцати. Девушка уставилась на меня так, словно не понимала, что именно сделала и почему.
Ее лицо было удивительно красивым, хотя белее, чем у вечно бледной Страфы, даже покойной. Шелковистые черные волосы причудливо вились на висках. Голова, несмотря на необычную прическу, казалась слишком большой.
А может, плечи были слишком узки для такой головы?
Черно-белая многослойная одежда не позволяла оценить комплекцию девушки.
Она стряхнула с себя Морли и Паленую, обожгла меня полными слез глазами.
– Ненавижу!
А потом побежала вверх по склону, к собакам. Когда она пронеслась мимо них, животные устремились следом.
Генерал Туп передал мне Пенни. Каким-то образом ему удалось вызвать у нее искреннюю улыбку.
– Что это было, Гаррет? – спросил кто-то.
– Она напоминала маленькую дойную корову, – сказала Паленая. Смерила Пенни взглядом. – Вы знакомы?
Пенни покачала головой.
Все смотрели на меня.
– Я ее не знаю. Никогда раньше не видел.
Все усомнились. Семья. Особенно после того, как некий умник додумался сказать, что я был слишком поглощен своей супругой, чтобы заводить подружек на стороне, и кроме того, Крошка Му выглядела на целый месяц или два моложе, чем мои обычные девицы.
Кое-кто слабо улыбнулся, но в целом этот день не располагал к юмору. Разве что к черному.
Я заметил, что Метательница Теней продолжала смотреть вслед девушке, даже когда та исчезла. Хотел подобраться поближе и задать вопрос, но времени не было. Лил дождь. Холод пытался выгрызть мозг из наших костей. Спрошу позже. Все равно в ближайшее время мне от нее не скрыться.
Люди хотели вернуться к делу. Хотели поскорее оказаться под крышей.
Когда непонятное происшествие закончилось, возобновились попытки изгнать боль из выживших. Святой отец гундосил, перечисляя причины, по которым Страфа была столь особенной. Таковых нашлось множество, причем искренних. Я плакал, потому что мои друзья, как и я сам, считали ее удивительной.
Отец Америго наконец закончил. Пришла пора нам, гробоносцам, проводить Страфу в склеп. Нас было всего четверо, однако Страфа ничего не весила, и гроб оказался легким. Мы внесли его и поставили. Я смотрел на Страфу, желая, чтобы время замерло, пока Барат не увел меня обратно под дождь, позволив насквозь вымокшим нетерпеливым старикам запечатать гробницу.
Я поплакал еще немного. Как и все остальные, способные на это. Только Пенни не питала к Страфе искренней любви, но даже она готова была изменить свое мнение и теперь собиралась продемонстрировать серьезность своих намерений.
Страфа Альгарда была любовью моей жизни. Моей душой и сердцем. Она не могла стать прекрасней, даже если бы я выдумал ее. И теперь нам, по-прежнему пребывающим в царстве смертных, предстояло выяснить, почему кто-то решил, что мир без нее будет лучше.
Я не был готов полностью принять идею Турнира мечей. Она казалась слишком странной. Однако Альгарды поверили. Хотя мысль о том, что последний уцелевший получает все, выглядела глупой… Откуда взялось столько игроков, уверенных, что они не могут проиграть?
Все тайны так или иначе будут раскрыты. Сегодня под дождем собрались люди, любившие Страфу и, как один, верившие, что истина восторжествует. Потому что они об этом позаботятся.
Хотя мы организовали похороны в ортодоксальных традициях – по крайней мере внешне, – поминального обряда над гробом проводить не стали. Метательница Теней хотела подождать до конца похорон. Я объявил об этом присутствовавшим, прежде чем сломался, когда кладбищенские работники опечатали гробницу. Я хотел, чтобы все собрались дома у Страфы. Мы устроили бы пир в ее честь и поделились воспоминаниями.
Я не ждал от этого ничего хорошего. Однако мои ожидания не оправдались, возможно, благодаря Барату, который активно перемещался в толпе, раздавая личные приглашения.
Он побеседовал с такими светочами, как Белинда Контагью и генерал Туп, которых Констанция Альгарда вполне могла счесть полезными в запланированной ею войне.
Я никогда не был одиноким волком – ведь я представлял лицо, и кулак, и мальчика для битья империи расследований Гаррета, – но не был и любителем участвовать в массовых движениях. Мне нравится быть собственным начальником. Однако сегодня Метательница Теней созывала войска. Она намеревалась извлечь из ножен все доступные лезвия.
Без Страфы дом казался огромной холодной, пустой скорлупой. Двое постоянных слуг, с помощью еще пары слуг Бабули и нескольких официантов, одолженных из ресторанов Морли Дотса – заодно с пищей, – организовали на удивление оптимистичный прием.
Я приветствовал гостей: мы с Баратом и Кивенс мягко пожимали руки и принимали тихие соболезнования, в то время как Метательница Теней скрылась. Она лично принимала в библиотеке избранных, которых приводили к ней Костемол и Лунная Гниль.
Старая кошмарина могла заниматься этим напоказ. Рядом с библиотечной дверью болтался Киога Сторнс. Сторожил, ковыряясь в тарелке с канапе. С маскировкой у него всегда было туговато.
Метательница Теней закидывала наживку, пытаясь заключить смертоносные союзы.
В момент затишья Барат сказал мне: