— Твою мать!!! Ты что делаешь?!!
— Надо показательно убить одного, самого наглого, и тогда остальные станут паиньками, — объяснил я.
— Уйди… Уйди с глаз моих! — Отмахиваясь от меня, как от навязчивого психа (хотя это странно — может быть, с точки зрения людей, я и не совсем нормален, но уж точно не навязчив), Рихтер бросился к умирающему ученику. Чуть позже подоспела Бьянка, и они вдвоем вытянули его. Позже, как я слышал, ему сделали несколько пластических операций, и даже почти вернули его физиономии прежний вид. Почти. Глядя на лицо Ольгерта, я видел целую сеть шрамов, покрывавших лицо и шею. Ну что ж… надеюсь, он не полный кретин и хорошо усвоил урок полугодовой давности.
Скользнув взглядом по лицам учеников, я еще раз оглядел место, в котором мы находились. Это была заброшенная стройплощадка на краю Эленгарда, куда всех нас, по моей просьбе, доставил школьный автобус. Конечно, мы могли поупражняться в раумлогии в лесу — лес начинался прямо за воротами парка, примыкавшего к ШАД — но зачем им лесные Трещины и знакомства со странными обитателями чужих лесов? Люди — городские жители, вот пусть и знакомятся с теми мирами, в которые можно попасть из их любимых городов.
— Я полагаю, вам всем уже объясняли, что такое раумлогия, — сказал я, мрачно рассматривая детишек. — Думаю даже, вам показали чары, меняющие восприятие так, чтобы сделать его более чувствительным к виденью Трещин, которых полно вокруг нас. Верно?.. Что тебе?
Последний вопрос адресовался десятилетнему, склонному к полноте мальчишке из младшей группы. Не помню, как его звали. Бьянка представляла их всех, но я не запомнил. То ли Фрейс, то ли Фрайк, то ли еще как-то.
— Герр… учитель, — мальчик явно не знал, как ко мне обращаться. Зато он знал, кто я, и знал, что терпением я не отличаюсь. — А что такое «чары»?
Я посмотрел на него еще более мрачно, чем до сих пор, и малыш как-то сжался и отступил на полшага. Но ребенок был не виноват.
— Во-первых, меня зовут «Дильгерт». Просто Дильгерт или Дил. Я не ваш учитель и не собираюсь им быть. Во-вторых, «чарами» герр Рихтер Эзенхоф называл вербально-энергетические конструкции психокинетического кода в те времена, когда он эти кодировки разрабатывал и шлифовал… При мне эта работа уже сворачивалась, но словечко «чары», от которого потом почему-то отказались, я запомнил, и мне нравится использовать именно его. Еще мне нравятся такие дремучие ненаучные слова как «магия», «заклинания», «колдовство» и все прочее в таком духе… Итак. Вам показывали психокинетическую кодировку для улучшенного восприятия пространственных искажений?
Теперь все закивали, а некоторые осмелели настолько, что вполголоса сказали «Да» и «Показывали».
— Замечательно. В городе полно таких проходов и сегодня я покажу, как находить их и пользоваться ими. Первое, на что стоит обратить внимание: Трещины редко возникают на пустом месте. Они всегда связаны с нашим миром и с тем, что его наполняет. Другими словами, всегда есть знаки, которые указывают на Трещину — они могут быть более или менее заметными, но они есть. Трещина всегда связана с чем-то странным. Странное расположение окна там, где его не должно быть, необычное чувство, возникающее, когда вы идете по подземному переходу, ощущение, что дверь, которую вы собираетесь открыть, ведет совсем не туда куда, по идее, она должна вести, и прочее в этом же роде — все это может указывать на то, что Трещина, вероятно, находится где-то рядом. В городе эти искажения тесно связаны с его архитектурой. Трещина — это не просто какое-то место, где происходит переход из нашей реальности в соседнюю, это еще и определенный путь в точку перехода. Это значит, что имеет важное значение, как и откуда вы к этой точке подходите. Когда вы научитесь чувствовать Трещины достаточно хорошо, вы сможете находить пути перехода интуитивно. Сейчас же вам в первую очередь нужно будет сосредоточиться на знаках. Идите за мной.
Мы пересекли заброшенную стройку, вошли под арку, оказались в небольшом каменном туннеле и почти добрались до противоположного выхода, когда я велел поворачивать обратно.
— Дил, а откуда здесь ворота с решеткой? Их же не было!.. — Пискнула одна из моих «учениц».
Я хмыкнул и открыл ворота. Когда только учишься ходить по Трещинам, воображение поражают вещи, которые то появляются из ниоткуда, то исчезают в никуда — при том никогда нельзя заметить момента, когда эта вещь пропадает или появляется, ибо восприятие человека устроено таким образом, чтобы поддерживать более-менее целостную картину мира.
За воротами обнаружилась почти такая же стройка, как та, которую мы покинули — но все-таки не совсем такая же. Куда более заброшенная и старая. Вместо пустых окон, в которые так и не вставили рамы — разбитые и запыленные окна. Очень тихо и пыльно.
— Этот пустой район когда-то вывалился из нашей реальности. Здесь, в общем, никто не живет… разве что иногда забредет какое-нибудь заблудившееся животное. Бывают и люди, но редко. Итак, демонстрацию вы увидели, теперь ваша очередь. Помимо того входа, через который мы сюда попали, тут масса переходов — в нормальный человеческий мир и в другие. Ваша задача — их найти. Я подожду здесь. Как только что-то находите — посылаете ко мне Бьянку, я прихожу и смотрю. Друг другу вы будете только мешать, поэтому расходитесь по одиночке, максимум парами. Еще раз: вам нужно только найти Трещину, переходить не надо.
Они поначалу помялись на месте, потом начали несмело расходиться, бормоча мантру, составлявшую вербальную часть их «поискового психокинетического кода», который в этом месте должен был сыграть роль как локатора, так и ключа от двери.
Но разошлись не все.
— Дил, а как искать? — Спросил пухлый мальчик.
— Я уже все объяснил и показал. Если ты невнимательно слушал, значит, нет смысла повторять по второму разу. Не найдешь выход — останешься тут навсегда.
Распахнутые от страха глаза. Но…
…но к сожалению, тут была Бьянка.
— Не заводись, — она взяла меня за руку. — Ничего страшного не произойдет, если объяснить ему еще раз.
Я убрал руку и сунул ее в карман.
— Мне претит идея выращивания идиотов в тепличных условиях. Он переспрашивает, потому что привык к тому, что ему все разжевывают по десять раз. Пусть учится думать собственной головой.
— Знаешь, это не такой уж простой урок. А ты лишь в общих чертах обрисовал им что делать… Мог бы и подробнее…
— Я не собираюсь ничего разжевывать.
Бьянка укоризненно посмотрела на меня, а затем отвернулась и занялась учеником. Чтобы не слушать ту чепуху, которую она несла — мол, все будет хорошо, мы тебя тут не оставим, конечно же, у тебя получится найти Трещину, только не волнуйся и постарайся сосредоточиться — я стал прогуливаться вокруг свалки. Когда я сделал большой круг и вернулся на то же место, ни мальчика, ни Бьянки там уже не было. Вот интересно, почему во мне никогда не возникало желания сломать Бьянку? Иногда она делала вещи, за которые кого-нибудь другого я бы непременно убил — или, как минимум, покалечил бы. Я опять стал размышлять над природой своих чувств к ней. Можно было бы, конечно, списать все на «влюбленность», но, насколько я помнил, и в прошлых своих жизнях я относился к женщинам — как, впрочем, и к людям в целом — приблизительно так же, как и в этой. Совсем не по-по-джентльменскиНа особом месте стояла всадница, посещавшая меня в тех снах, что были связаны с древним Китаем — но и на нее я смотрел совершенно не так, как на Бьянку. Всадница была в первую очередь союзником; она была не менее опасна и сильна, чем я сам. Бьянка же была слабой и временами бестолковой. Я всегда презирал слабых и беспомощных людей. Так почему я позволяю ей делать то, что другим никогда бы не позволил? Меня беспокоил этот вопрос, потому что он был тесно связан с тем, что я есть, с моей природой. То есть, мне совершенно не свойственно так относиться к кому бы то ни было — это я понимал четко. Это было похоже на какое-то совершенно извращенное (для меня) влечение, которое возникло во мне вдруг, без каких-либо внятных причин. Может быть, она околдовала меня?.. Я покачал головой. Вряд ли. Она намного слабее меня. Да и Талант ее ориентирован совсем на другое.