Холгер немного замялся.
– Но что?
– Нет, все намного серьезней, чем я думал. Поэтому мне и позвонил Курт.
– Курт – это адвокат?
Холгер кивнул.
– И в чем же дело?
Холгер затушил окурок и зажег новую сигарету.
– Она решила завещать все свое имущество этой своей общине.
– Дерьмо.
– Да уж.
– Теперь понимаешь?
– Там много?
– Черт возьми, нет, там не весь мир конечно, но все равно. Квартира на Майорстуен. Дача в Ларвике. И у нее есть деньги на счету, она не тратила их после смерти отца. Понимаешь, дело не в самих деньгах, просто я всегда думал, что это перейдет дальше, к Марион, чтобы ей было на что опереться. Семейное наследство и все такое.
Миа кивнула. Холгер трепетно и до самопожертвования любил свою внучку. Миа была уверена, что если кто-нибудь попросит его отрезать себе руку ради ее блага, Холгер сделает это, не задумываясь. Без сомнений. Вот, пожалуйста, моя рука, вторая нужна?
– Черт, вот дерьмо.
– Да, и что тут делать?
– Черт, это непросто.
– Я понимаю, что это просто деньги, и у нас сейчас есть дела поважнее. Две девочки шести лет мертвы, и еще восемь платьев. Настоящий кошмар, я не осмеливаюсь даже думать об этом. Только хожу кругами, не могу уснуть, жду, когда снова позвонят с сообщением, что пропала еще одна девочка. Понимаешь?
Миа кивнула. Она чувствовала то же самое.
– Поэтому я не хотел обсуждать это по телефону. Это просто малая часть всего. Я не хочу тратить на это время, вместо того чтобы ловить эту сволочь.
– Если там только одна сволочь.
– Думаешь, может быть несколько?
– Я не знаю, но мы должны быть к этому готовы, правда?
– Да, конечно.
Холгер на секунду замолчал, обдумывая ее слова.
– Ты не можешь просто поговорить с ней?
– Что?
– С матерью. Сказать ей все, что сказал мне сейчас. Про Марион и тому подобное.
– Боже мой, ты права, – вздохнул Мунк. – Но она такая упрямая. Иногда мне кажется, что она мстит за то, что ей не дали самой решить насчет переезда в дом престарелых.
– Она чуть не сожгла всю улицу, Холгер, это нужно было сделать.
– Да, я знаю, но все же…
Мии стало немного жаль его. Окруженного сильными женщинами разного возраста и слишком доброго. Он сам этого не видел, но все еще мучился угрызениями совести после развода. Миа много раз пыталась сказать, что это не его ошибка, что это выбор Марианне, но он не хотел и слушать.
– Думаешь, их несколько?
– Стоит за убийствами?
Холгер кивнул.
– Вообще не думаю.
– И я. Но нам нужно быть готовыми.
– Я немного… – начала было Миа и тут же оборвала саму себя.
– Немного – что?
– Не знаю, не совсем вижу это. Не вижу всю картину, за ней что-то есть, я знаю, это ясно как день, но я не вижу этого, если ты понимаешь, о чем я.
– Все придет, – сказал Мунк успокаивающе. – Тебя просто долго не было.
– Вероятно, – медленно кивнула Миа. – Надеюсь на это. Честно говоря, чувствую себя немного никчемной сейчас. Жалею себя. Перемещаюсь в детство. Не похоже на меня. Я сама себе такой не нравлюсь. Если у меня не выйдет включиться в дело, отстрани меня, обещаешь?
– Ты нужна мне, Миа, – сказал Холгер. – Поэтому я и вытащил тебя обратно.
– Чтобы помогать тебе в твоих семейных проблемах?
– Пошла ты к черту, Миа.
– Сам иди к черту, Холгер. Мне там нравилось.
Коллеги улыбнулись и обменялись взглядами, не требующими никаких пояснений.
Холгер закурил новую сигарету, а Миа, сделав еще глоток, плотнее закуталась в плед.
– Хёнефосс был в 2006-м, да?
– В сентябре, – кивнул Мунк. – А что?
– Если бы она осталась в живых, она пошла бы в школу в этом году, ты думал об этом?
– Да, я думал об этом. Габриэль сказал кое-что, что заставило меня задуматься.
– Что же?
– Что-то об учителе. Что это может быть учитель, что-то в таком духе.
– Неглупая мысль, может, он все-таки полицейский в глубине души.
– Думаешь, ее нет в живых?
– В смысле?
– Ну, ты сказала, «если бы она осталась в живых». Ребенок исчез. Мы так и не нашли ее. Вполне может быть, что она жива.
– Нет, – сказала Миа.
– Ты уверена?
– Она мертва.
– Нет, ну я тоже не думаю, что она жива, но ведь нельзя исключать такую возможность.
– Она мертва, – повторила Миа.
– Что думаешь о версии с учителем?
– Она недурна, будем держать ее в голове.
Холгер кивнул и посмотрел на свой телефон.
– Мне надо бежать, надо успеть разобрать кое-какие бумаги перед сном. Миккельсон ругается.
– Я думала, Анетте разберется со всем этим.
– Она делает все что может.
Холгер встал и достал бумажник из куртки.
– Я заплачу, – настояла Миа.
– Уверена?
– Конечно. Твоя семья скоро обнищает, это самое меньшее, что я могу сделать.
– Ха-ха, – подмигнул Холгер.
– Завтра утром брифинг?
– Не планировал. Посмотрим, что мы добудем из айфона и ноутбука.
– Буду держать тебя в курсе.
– Замечательно. Увидимся.
Миа осталась сидеть перед пустым бокалом после ухода Мунка. Она хотела выпить еще, но не была уверена, что стóит. Лучше всего было пойти в отель – рано лечь спать на чистую простыню. Постукивая пальцами по столу, она проходилась по делу, пытаясь разбудить свой мозг.
– Что-нибудь еще?
Официантка вернулась, по-прежнему улыбаясь.
– Да, еще одно пиво. И стакан «Рацепуца» [11] .
– Сейчас будет, – сказал девушка и убежала.
– Миа?
В сигаретном дыму показалось знакомое и одновременно незнакомое лицо. Девушка ее возраста подошла к Мии.
– Ты меня не узнаешь? Сюсанне. Из Осгордстранда.
Девушка наклонилась и крепко обняла Мию. Боже, ну конечно. Сюсанне Вал. Через несколько домов по улице. На год младше них с Сигрид. Тогда, давно они дружили все втроем.