Холгер Мунк выглядел не очень приветливо, но Миа была не в силах расспрашивать его.
– Тебе надо завести второй номер, – сказал он.
– Что? Зачем? – спросила Миа, достав еще одну пастилку.
– Ты звонила мне ночью.
– Ох, черт, я так и думала.
– Ты напилась?
– Ну, старая подруга из Осгордстранда…
– Понятно, – кивнул Мунк. – Ты знаешь, что нас прослушивают?
Миа не ответила. Она пыталась вспомнить, что сказала ему ночью, но ничего не вышло.
– Так что ты выяснила?
– У Рогера Баккена была подружка. Одна из тех, с кем он зависал, когда был Ранди.
– Мы знаем ее?
Миа покачала головой.
– Нет, но у нее глаза разного цвета.
– В смысле? – с любопытством спросил Мунк. – Такое бывает?
– Да, голубой и карий. Это, видимо, такое врожденное отклонение.
– Нам это поможет?
– Надо попробовать все, тебе так не кажется?
– Да, определенно.
Мунк опустил стеклоподъемник и закурил. Миа была не в состоянии дышать дымом в машине, особенно сегодня, но она ничего не сказала. Мунк выглядел уставшим. Очень.
– Что-то еще?
– Да, – сказала Миа. – Габриэлю удалось достать номер отправителя сообщений в телефоне Баккена.
– Слышал. Вероника Бах, умерла в две тысячи десятом.
– Вы нашли что-то еще на нее?
– Пока не очень много. Последний известный адрес проживания в Вика, жила со своим правнуком, Бенджамином Бахом, актером. Ты знаешь, кто это?
– Нет.
– Национальный театр. Из разряда «Слушайте и внимайте». Типа знаменитость.
Миа чуть задумалась. Сегодня шло туго. Как будто сироп в мозгах. Она еще раз решила для себя больше не пить. Пока не закончит дело. Если оно когда-нибудь закончится. Она отметила, что очень устала. На мгновение разозлись на себя за то, что согласилась провести время с Сюсанне вчера. Лучше бы она глубже закопалась в материалы. Она же была уже на пути. Там было что-то, до чего она не успела добраться.
– Кто-то пользовался ее телефоном два года. Платил по каждому счету, чтобы номер не заблокировали, должно быть так, правда?
– Да, это единственно возможный вариант, – кивнул Мунк.
– Ну, что думаешь? Правнук с доступом к счетам? Тот актер?
– Вполне возможно. Я пытался связаться с ним сегодня, но он собирался на какую-то репетицию. Мы должны поговорить с ним как можно скорее.
– Как дела с раком легких? – спросила Миа, опустив окно.
– Даже не пытайся, – прорычал Мунк. – Я не пью, я не…
– Не пьешь кофе, имеешь право хотя бы на сигарету, знаю-знаю, – продолжила за него Миа.
– По какому поводу такое хорошее настроение?
– Да просто так. Мне кажется, я до чего-то додумалась. Возможно.
– И до чего же?
Мунк свернул с Драмменсвейен и выехал на Хёвиквейен.
– Знаешь, вся эта символика… – сказала Миа.
– Да?
– Тебе не кажется, что она немного не согласуется?
– Может быть. Это твоя область.
– Нет, правда, Холгер, я так думаю.
– Я понимаю, но не могу следовать за всеми поворотами твоих рассуждений. Меня начнет мутить.
Последнюю фразу он пробормотал, паркуя машину около дома престарелых Хёвиквейен.
– Вот и приехали, – вздохнул он, выключив зажигание.
Миа была уверена, что если бы Холгер был верующим, он бы сейчас перекрестился. Он явно не радовался предстоящему разговору.
– Все нормально, – сказала Миа. – Расслабься.
– Закурю последнюю, – сказал он, выходя из машины.
Миа последовала за ним, сняв очки. Самочувствие немного улучшилось. И тут, в Хёвике, было неплохо. Она все-таки не пожалела, что поехала с Мунком.
– Давай потренируемся, – сказал Мунк, зажигая сигарету.
– Сейчас?
– Да, почему нет? Хочу заглянуть в твою голову.
– Ладно, – сказала Миа, присев на капот. – Какой был первый знак от преступника?
– Разве мы не женщину ищем?
– Да наплевать, какой был первый знак?
Мунк пожал плечами.
– Платья?
– Нет.
– Рюкзаки?
– Нет.
– Мк.10:14. Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им?
– Нет.
– Тогда что?
Мунк вздохнул и затянулся.
– Ане ЙВ, – сказала Миа.
– И почему же это первый знак?
– Потому что он не согласуется. Все остальное согласуется, а это – нет. Это часть целостного профиля, но нам не нужно сюда смотреть. Нам нужно смотреть снаружи.
– И что же? – спросил Мунк, явно заинтересовавшись.
– Что было первым, что не согласуется?
– Имя на учебнике?
– Именно. Очевидный сигнал, не правда ли?
– Сигнал чего?
– Осознания, Холгер, боже мой, ну соберись уже.
– Осознания?.. Все, я сдаюсь. – Холгер еще раз затянулся и выпустил дым вверх к весеннему солнцу. – Ладно, осознание. Остальные знаки – это аффект. Обмывание тел. Платья. Школьные вещи. «Ане ЙВ» написал человек, осознающий это? Это сделано с целью? Проснувшимся человеком?
– Молодец, Холгер, – Миа с иронией похлопала в ладоши.
– Да-да, я еще не совсем из ума выжил.
– И что значит «Ане ЙВ»?
– Хёнефосс.
– Именно. А что было вторым знаком?
– Кровь свиньи?
– Нет, это третий.
– А что было вторым?
– Помнишь три входящих сообщения Рогеру Баккену?
– Да?
– Какое из них выбивается?
– А какие-то из них не выбиваются?
– Боже, Холгер, да, ну давай же, соберись. Икар летал слишком близко к солнцу. Крылья орла. Bye, bye, birdie – это мюзикл для геев. Баккен был геем с татуировкой птицы. Все подходит, кроме Who’s there? Эта фраза не подходит к остальным.
– Это и есть знак номер два? Who’s there?
Миа кивнула.
– И что это означает?
– Я пока не уверена, но вчера я узнала, что это вступительная реплика Гамлета.
Мунк зажег еще одну сигарету, нервно бросив взгляд на входную дверь. Миа чуть не засмеялась. Взрослый мужчина, начальник отдела, и боится разговора с собственной матерью.