– И скоро в Национальном театре премьера «Гамлета»? Телефон Вероники Бах? Правнук? Тут нужно искать?

– Я не уверена, – сказала Миа, подумав. – Я узнала, что нам нужно искать, но не узнала, зачем. Дальше я пока не дошла.

– А кровь свиньи – это номер три?

Миа кивнула.

– И что это значит?

– Я же сказала, что пока не дошла до этого, – сказала Миа, достав пастилку из кармана. – Мы зайдем уже внутрь или будем стоять тут весь день? Если нам станет скучно, можем пойти на поле для гольфа Баллерюд.

Миа показала на вывеску на другой стороне дороги.

– Что ты имеешь в виду?

– Отличное название, тебе не кажется? Поле для гольфа Баллерюд.

Мунк покачал головой, не понимая, почему она в таком хорошем настроении. Он не понял ее шутки, ведь то, что ему сейчас предстоит, совсем не повод шутить. Он затушил только что зажженную сигарету и первым вошел по лестнице в дом престарелых.

39

Дом престарелых Хёвиквейен – для обеспеченных людей, в этом нет никаких сомнений. Типичное для западного побережья место, подумала Миа, когда они вошли в светлое открытое фойе. На первый взгляд там было ни пятнышка. Чисто и красиво, новая мебель, современное освещение, оригинальные картины на стенах. Миа узнала нескольких художников. Ее мать, Ева, очень интересовалась искусством и водила девочек на выставки, как только появлялась возможность. Также на стенах висели различные фотографии. Отдельный шкаф был полон кубков. Поездки и по стране, и за границу. Турниры в бридж. Боулинг. Хоть это место и было чем-то вроде последнего места отдыха, ничто не указывало на это. В доме престарелых Хёвиквейен жизнь для человека не заканчивалась, пока он не искупается в Мертвом море или не получит премию за выращенную тыкву.

– Пожелай мне удачи, – вздохнул Мунк и исчез в одном из коридоров.

В одноместную комнату, догадалась Миа. С собственной ванной, телевизором, радио и обслуживанием круглые сутки. Здесь старикам не нужно сидеть днями в своих подгузниках без еды и воды. Миа села в кресло и взяла газету. «Нам за 60». Журнал твоего лучшего возраста. Тренировки препятствуют слабоумию. Топпен Бех [20] нашла помаду, подходящую к цвету машины. Миа представила, что бы ее бабушка сказала про такое место и такие журналы и улыбнулась. Отложив газету, она хотела взять следующую, но тут ее взгляд упал на один из дипломов на стене. Рождественский турнир по канасте [21] в доме престарелых Хёвиквейен, 2009 год. Победитель: Вероника Бах. Миа быстро встала и посмотрела на него внимательнее. Ну да, Вероника Бах. Это, должно быть, она же. Она подошла к стеклянной стойке и позвонила в колокольчик. Через несколько секунд появилась одна из медсестер.

– Здравствуйте, чем могу помочь?

Медсестра подходила ко всему остальному в доме престарелых. Приветливая, красивая и розовощекая. Может, они нанимают только тех, кто хорошо вписывается в интерьер, подумала Миа. Никакие старики не гнули спины за углами здесь, в Хёвиквейен. Девушка была примерно ее возраста. Высокая и прекрасная, с ярко-голубыми глазами и черными волосами, собранными в тугой конский хвост.

– Меня зовут Миа Крюгер.

Она было хотела предъявить удостоверение, но передумала.

– Меня зовут Малин, – сказала девушка. – К кому вы пришли?

– Я здесь с другом, с Холгером Мунком. Он навещает мать.

– А, Хилдур, – улыбнулась голубоглазая девушка. – Чудесная дама.

– Совершенно чудесная, – кивнула Миа. – Мне просто стало любопытно, я увидела, что ее подруга Вероника Бах выиграла турнир по канасте. На одном из дипломов.

– Все верно, – улыбнулась девушка. – У нас проходит турнир каждое Рождество, и Вероника выигрывала три раза подряд до своей смерти.

– Никогда не играла в канасту, – сказала Миа.

– Я тоже, – подмигнула девушка. – Но пожилые люди любят эту игру.

– Ну, это самое главное, – улыбнулась Миа. – Знаете, мне пришло в голову – извините, что спрашиваю об этом. Я не знаю, можно ли вам отвечать на такие вопросы, и все-таки… Бах – она не была его родственницей, ну, того милого актера?

– Бенджамина Баха?

– Да-да, его.

Девушка с голубыми глазами посмотрела на нее.

– М-м-м, вообще мне запрещено говорить о таких вещах, – улыбнулась она.

– Понимаю, – кивнула Миа. – Он часто ее навещал? Вы видели его? Он такой же милый в жизни?

Девушка улыбнулась.

– Он нечасто тут бывал, всего пару раз в год. И между нами говоря, по телевизору он выглядит намного лучше.

Она засмеялась.

– Понятно, – подмигнула Миа.

– Хотите чашечку кофе, пока ждете? Я как раз иду разносить ланч и могу сделать вам чашку, если хотите.

– Нет, большое спасибо, – сказала Миа и пошла обратно к своему креслу.

Голубоглазая девушка еще раз улыбнулась и исчезла в задней комнате. В углу стоял маленький телевизор. Миа поискала пульт и нашла его около экрана.

Сегодня в двенадцать часов опять состоялась пресс-конференция. Миа Крюгер была очень рада, что это прошло мимо нее. СМИ. У нее были напряженные отношения с журналистами, она никогда не чувствовала себя естественно в их присутствии. Приходилось как будто иметь два лица. Никогда не говорить, что ты действительно думаешь, а только то, что разумно. Ей это совсем не подходило. Ей нравилось, когда можно быть честным. Это почти как со всем этим театром. Кому-то нравится быть в центре внимания, а другому хочется этого избежать. Она чуть-чуть прибавила звук и переключила на NRK. Детоубийства. Заголовок тут располагался не так безвкусно, как во всех других местах, но все-таки был на экране. Миа помотала головой и еще прибавила громкости. Двое телеведущих в студии, репортер перед лестницей в Грёнланде. Пресс-конференцию, видимо, отложили. Миа выключила телевизор, спустилась по лестнице и набрала номер Габриэля.

– Алло?

– Почему все отложили? Что-то случилось?

– Нет, скоро начинаем.

– Понятно. Сегодня Анетте проведет?

– Думаю да, вместе с той женщиной, полицейским адвокатом. Той, с короткой стрижкой.

– Хильде.

– Наверно.

– Выяснил что-нибудь еще о Веронике Бах?

– А надо было?

– Нет, но у меня есть кое-что тут. Сможешь проверить?

Габриэль тихо вздохнул.

– Конечно.

– Что случилось?