— Не обо мне сейчас! — перебил я Вершинина.
Иннокентий Парфенович терпеливо улыбнулся и продолжил как ни в чем не бывало:
— Но нет, Аркадий не забыл. Не забыл мне и не простил. И когда моя доля срочно понадобилась, чтобы сохранить с наступлением финансовой лихорадки доверие вкладчиков «Дека-Банка», Аркадий предложил этот подлый реванш. Условия вам почти все известны, кроме того, что победителю достается вся сумма. И более — ему отходит пакет акций проигравшей стороны. Отказаться я не мог. В противном случае — полный крах. Многие банкиры тогда воспользовались ситуацией, нагрев и руки, и собственных клиентов, но я — человек старого воспитания. Чтобы избежать отзыва лицензии, я влез в долги под гарантию всего своего имущества и восстановил активы банка. Должен я, кстати заметить, все тому же Маевскому. Я полностью оказался в его власти.
— Дальше! — Сочувствия к Вершинину почему-то у меня не возникло.
— Аркадий жаждал крови. — Иннокентий Парфенович присел на знакомую мне скамейку и жестом пригласил устраиваться рядом. — У него, конечно, и прежде бывали странности — назовем их причудами, — но тут я вдруг понял, что он просто сходит с ума. Живые люди вместо фигур с его и моей стороны — такое условие он поставил в нашей партии. С шизофренической одержимостью он разработал целую систему правил, вплоть до устранения каждой выигранной фигуры особенным способом, присущим ее «символическому Значению».
— Ваша жена, как я догадываюсь…
— Да! — оборвал меня Вершинин. — Белая королева!.. Белый ферзь, строго выражаясь. По-моему, Аркадию даже и деньги мои не так были важны.
— А вам? — задал я в общем-то лишний вопрос.
Иннокентий Парфенович ответил на него, когда сел играть.
— Словом, партия началась, — спешил он закончить свой рассказ. — Секундантом и ответственным за исполнение всех правил по настоянию Аркадия был назначен известный вам Караваев. Только ему Аркадий всецело доверял. И напрасно, как выяснилось, но не будем отвлекаться!
— Не будем! — поддержал я рассказчика.
— Игрок я, поверьте, сильный, да и консультанты у меня профессионалы. Наверное, я был бы в состоянии выиграть любую партию, кроме этой. В Бога я, как вы уже слышали, не верю, но вот — судьба!.. Людей, как из моего штата, так и из штата Маевского, отобрал Караваев. Поначалу я даже и не придавал значения тому, кто попал в мой список «белых».
— Естественно, — согласился я саркастически. — Всего лишь «белые твари». Что вам до них?
— Иногда лучше не знать того, чего не хочешь!
Вершинин не оправдывался, нет. Скорее это было похоже на исповедь.
— Только и я поставил условие в надежде на чудо! Чудо не чудо, но на то, что могло бы как-то остановить партию саму по себе. Если снятая с доски фигура по истечении месяца остается в живых, то договор аннулируется, мы с Аркадием остаемся при своих!
— При своих?! — опять не сдержался я. — При тех, кто еще останется?!
«Нам платят за скорость, а не за количество!» — вспомнил я признание экспедитора Музыканта.
— Последнее слово было за ним, — вопрос мой Вершинин опустил как несущественный, — и Маевский выдвинул встречное: снятая с доски фигура, начни она прятаться или активно мешать игре, устраняется любым способом, на усмотрение Караваева. Тут мне было, извините, плевать. Изощренные «символические» методы устранения вообще не моя идея, как и вся эта свинская игра.
— А обо мне что-нибудь? — напомнил я Вершинину о своем присутствии.
— О вас, — перевел он историю в другое русло. — Тут появились вы. И с вами — надежда.
Я, как некогда Кутилин в поисках судей, заглянул под скамейку. Дурачество порой у меня проявляется как защитная реакция.
— Иван — а мы с ним действительно были друзья — поведал мне о знакомстве Марины с интересным молодым человеком из моего финансового учреждения, — между тем продолжал Вершинин. — И мне захотелось узнать о нем побольше. Даже не так мне, как Ивану. А занявшись вашим личным делом, я только тогда и понял, что вы — участник шахматной партии. Сам я помешать игре не мог: начни я спасать или прятать свои фигуры, Аркадий бы об этом проведал. На него целое сыскное бюро трудилось с филиалом в Санкт-Петербурге. Но Иван — другое дело, и я рассказал ему о партии. Против интересов своего младшего брата, который, уместно вспомнить, любил его, сколь вообще был на то способен, и даже вложил деньги в его пресловутое казино, Иван бы ни за что не пошел, но — Марина! Ее возможное счастье… Иван попытался деликатно, в рамках своего представления о дозволенном, дать вам шанс. И вы знаете, Александр, когда он мне сообщил о вашем фантастическом выигрыше, более того — о вашей рискованной манере играть, я словно почувствовал, что каким-то неизъяснимым образом мы с вами связаны! Что вы и есть мой шанс! Вы — та фигура, на которой Маевский сломается!
— Потому вы беречь меня не стали, а, напротив, бросили в бой! — подхватил я его изложение. — И оголили королевскую линию. Впрочем, тут же нашлись и прикрыли себя кем-то еще! Голый король, согласитесь, отличная мишень для шуток Маевского!
На мою тираду Иннокентий Парфенович вяло усмехнулся:
— Думайте как желаете. Вам надо было просто исчезнуть, как я в свое время и посоветовал, и тогда партия была бы аннулирована. Глядишь, кто-то остался бы и жив. Например, Варданян. Или Виктор Краюхин, мой референт.
— А кто-то бы умер, — продолжил я. — Например, Марина.
— Ну и как она теперь себя чувствует? — не сдержался уже Вершинин.
Я было начал подниматься со скамейки, но он взял меня за рукав:
— Подождите, разговор еще не окончен! Вы сами остались и пошли до конца. Когда я понял после смерти Ивана… Инфаркт он заработал, когда Аркадий позвонил ему в казино — вы помните то утро?! — и обвинил брата в том, что он из-за посторонней девчонки пытается помешать делу всей его жизни и что Марина теперь по его вине останется в заложницах, пока вы, Александр, не умрете, как это вам высочайше и предписано!.. Так вот, когда я понял, что вы не отступитесь, то и решил слегка вам помочь: подсказочку дать небольшую в виде списка «белых фигур».
— Иначе говоря, вы меня наняли, чтобы разделаться с Маевским, как бы представлявшим непосредственную угрозу для моей жизни, — уточнил я. — Причем наняли бесплатно.
— Ну что вы, Александр Иванович, — возразил Вершинин. — Это вы себя сами наняли. И сами же внесли смятение в ряды противника. И народу, простите старика за детское слово, укокали на своем пути самурая столько, что Караваев диву давался, какая у нас, оказывается, отличная подготовка в десантных войсках.
— А тем временем истреблял методично с вашего ведома «черные фигуры» из «Третьего полюса»: Трегубову, Варапаева, Кипиани, Рокотова, Потехина, Стрижа!.. Всех!
— Ну что вы! — Иннокентий Парфенович вдруг рассмеялся. — Стриж, с вашего дозволения, жив и здравствует. И вам того желает, как и все остальные, кого вы тут помянули. Списочек, за которым вы так дерзко на стену полезли, — не знал, что вы еще и хакер! — в компьютере Караваева специально для Маевского был приготовлен. Ну и для вас, разумеется, во вторую очередь. А Караваев никого из этого списочка пальцем не тронул. Не душегуб же я какой-нибудь, да и не безумец! Игорь Владиленович, супротивник ваш, он — деловой человек и очень даже подкупный! С Маевского он брал деньги за то, что делал, ну а с меня — за то, что не делал! С меня, кстати, больше. Что до Аркадия, то он слишком был увлечен игрой и слишком в остальном доверял Караваеву. Так-то!