Но самое сильное, что есть в Южной Америке, – это специальные травы, которые держат человека на грани между сном и бодрствованием. Опять-таки это тема одной из наших следующих книг. Мы ее наметили с Володей Калабиным написать в перспективе, он там особенно в теме. Мы хотим посвятить книгу йоге ясных снов – иначе это йога выхода из тела, выхода в астрал. То есть в такой йоге происходит отделение астрального тела от физического и получение таким образом необходимой информации.
– Слушай, но я тоже писал об этом в своих книгах, только иначе все это называл.
– Я знаю, читал. Но у нас все гораздо проще и эффективнее, не в обиду тебе будет сказано, и ситуативно все совершенно иначе.
– Ладно, почитаем потом, сравним.
– Так вот, в Южной Америке семинары по целитель-ству проходят с выходом в астрал не только под руководством дона Педро, но и вообще, в принципе. Ведь именно там люди получают персональные рекомендации из своего подсознания, от своих духовных учителей, от зверей силы и так далее. Там на семинарах они спят исключительно в гамаках, то есть их покачивает, поскольку техника выхода из тела у них непосредственно связана со спаньем в гамаке в том числе. Одним словом, эффект связан с употреблением травок и применением гамаков.
Вообще в Южной Америке все целители – курадерос. Кстати, «курадеро» переводится как «целитель». Как я уже говорил, это отдельное направление йоги, синтез йоги и практик местных шаманов-курадерос.
Вообще, говоря шире, йога курадерос в Южной Америке – это слияние собственно йоги, техник вуду, которые пришли с Карибов, жреческих техник древних индейцев инков и ацтеков и современных шаманов, проживающих в сельве бассейна Амазонки. Вся эта гремучая смесь и называется курасиво-йогой. Сам Пабло эль Москито тоже курасиво-йог. Причем предметы воздействия для курадерос свободно продаются на местных базарах. Например, мыло для омовения пациента специальным образом, магические свечи, маски, травки различные, то есть почти все, что нужно.
Однако только небольшое количество курадерос работают со стеклом: это так называемые посвященные. Остальные не могут этого делать, не имея соответствующей инициации.
На сегодня Пабло эль Москито – чуть ли не единственный публичный курадеро во всей Южной Америке и точно единственный в Эквадоре, кто работает со стеклом. В Европе его имя широко известно, и близкие ему люди, любя, шутливо называют его просто Пашка Комар за его веселый нрав, несмотря на серьезность его занятий. Такое его прозвище я впервые услышал в Болгарии от одной престарелой целительницы, старой подруги курадеро.
Кстати, в Эквадоре мы расходовали много стекла, ведь оно, как его ни промывай, со временем набирает в себя столько негативной энергии, что его приходится выбрасывать, а наплыв больных был просто грандиозный. А иногда со стеклами расстаешься всего лишь после излечения какой-то одной, но очень тяжелой болезни. Чтобы избежать такой мороки со стеклом, на более простые случаи мы там сделали йогическую доску с гвоздями. Я уже говорил, что раньше в бедной Индии не хватало стекол, вот индийские йоги и придумали ее. Важный момент действия доски с гвоздями заключается в том, что больному нужно зайти за зону рефлекса, за зону страха. И когда ты заходишь за эту зону, тогда происходит исцеление, происходит чудо.
Мы купили кусок красного дерева, размерами примерно семьдесят на двести сантиметров, распилили прямо на складе на четыре равные части, в одну часть натыкали гвозди, а потом другую часть несверленой доски просто пришурупили к той стороне первой доски, где были шляпки от гвоздей. Мы использовали гвозди двухсотку, просверлили дырки в доске на расстоянии пятнадцать миллиметров друг от друга и в них вставляли гвозди. Гвоздистая поверхность, иначе – рабочая, служит для инициаций. Наш Милягро, в частности, частенько на ней стоял и сидел – впрочем, как и на стеклах.
Прежде чем на нее ступить, человека надо специально подготовить – психологически, ментально и так далее. Подробнее об этом мы поговорим, когда речь пойдет о стеклохождении. И там и там – принципы одинаковые.
Конечно, как я уже отмечал, доска не столь эффективна, как стекла. Особо серьезных инициаций и излечений на ней не сотворишь. Но зато доска может долго и многократно использоваться, поскольку железо практически не вбирает в себя негатива. Вернее, вбирает, но тут же его и рассеивает в пространство. В этом его достоинство.
Эту доску мы потом оставили дону Пабло на память.
Эта встреча с риши Евгением состоялась недели через две после разговора в его офисе – он выезжал для проведения семинаров в другой город. На сей раз он пригласил меня в клуб йоги «Снежный лотос», которым рулит знаменитый наш русский йог Вадимир Калабин. Думаю, риши назначил эту встречу здесь не случайно, было очевидным, что он хотел меня попросту познакомить с великим русским йогом.
Евгений провел меня в зал, где занимались подопечные Владимира, и мы сели с ним на скамеечку в углу помещения. Сам Владимир – похожий на английского денди высокий, сухощавый парень с собранными на затылке в тугой пучок густыми волосами, которого я уже знал по видеофильму и фотографиям, – заметив нас, оторвался от занятий и направился в нашу сторону. При его приближении Евгений поднял вверх большой палец, давая мне понять, что этот парень – не фунт изюма, потом мимолетно приобнял Калабина и представил нас друг другу.
Рукопожатие узкой ладони Владимира было неожиданно крепким, а светлые глаза интригующе сверкнули отблеском некоей тайны. Он пристально посмотрел на меня, и в области солнечного сплетения я отметил необычайное ощущение, будто его сжимают. Я отвел свои глаза, а затем быстро взглянул на него снова. Калабин теперь смотрел мимо меня, непонятное ощущение в животе исчезло и больше не возвращалось. Мы познакомились, перекинулись парой традиционных фраз, и Владимир сказал, что тоже обо мне уже наслышан и что присоединится к нам позже, когда закончит занятия с группой учеников.
Мы остались с Евгением наедине, если это определение применимо к данной ситуации, и начали беседу под звуки небесной музыки в стиле нью-эйдж, негромко аккомпанирующей йогинам из проигрывателя, словно слегка придушенный хор святых угодников.
– Значит, сегодня мы более конкретно коснемся темы йоги дважды рожденных, так? – спросил он меня больше для проформы, чем по существу, ведь все было оговорено уже заранее.
– Ну да, – сказал я и, приготовившись слушать, откинулся спиной на стену.
– Так вот, вся йога, которая допускается на Запад и которая присутствует и у нас в России, – это йога низших каст. И она программирует людей на самые позорные программы. А йога, принадлежащая дважды рожденным, с инициацией стеклом, землей, водой и прочим – о ней никто не говорит, это секретные техники. Хотя формально в Индии к дважды рожденным причисляют тех, кому повесили на шею упари. Поэтому когда мы занимаемся йогой дважды рожденных по нашей программе, то укоренившегося индийского явления за этим никакого нет. Но есть смысловая нагрузка в том смысле, как мы, в данном случае граждане России, к этому относимся, и то, что в результате такой йогической практики мы хотели бы для себя получить.