Мишка пожал плечами: спорить с Санькой ему не хотелось. Кроме того, они уже подходили к директорскому кабинету…
Мишка и Саня вошли в кабинет и остановились у дверей. Павел Александрович сидел за своим столом и что-то писал. Вот он поднял голову.
– А, Авилкина и Фрид! – произнес он, как показалось Мишке, довольно зловещим тоном. – Заходите!
Ребята подошли поближе.
– Да вы садитесь! – произнес директор.
Авилкина тут же пристроилась на стуле напротив директора. Мишка последовал ее примеру. Терминатор отложил в сторону какие-то бумаги и произнес:
– Тут прочел я на днях свежий номер «Большой перемены»…
Сказав это, директор сделал длинную паузу. Мишка и Саня быстро переглянулись.
– …и наткнулся на один любопытный рассказ, – закончил фразу Терминатор. – Рассказ про такого, что ли, директора-убийцу…
Услышав это, Авилкина затараторила:
– Пал Саныч, ну и что, что рассказ про убийцу? Вы же – умный человек, и понимаете, что это просто художественный вымысел! Это же не статья или не какое-нибудь там журналистское расследование! Но если вам этот рассказ показался обидным почему-то… – Здесь Авилкина сделала удивленное лицо и вздернула вверх худенькие плечики, как бы изумляясь, как такой замечательный рассказ мог показаться кому-то обидным, – …так я готова опубликовать опровержение! Пожалуйста! – Для убедительности Авилкина даже всплеснула ручками.
– Опровержение? – директор удивился.
– Ну да! – подтвердила Авилкина. – Кстати, оно уже готово! Вот, слушайте!
Неизвестно откуда, как показалось Мишке, прямо из воздуха, в руках Авилкиной появился листок бумаги, и она начала читать:
– «Опровержение. По небрежности редакции в школьной газете «Большая перемена» был опубликован рассказ Михаила Фрида «Киллер в директорском кресле». Редакция извиняется перед читателями и заверяет, что наш директор Павел Александрович Дитятин вовсе не был в прошлом наемным убийцей. Редакция сожалеет о случившейся ошибке. Автор рассказа Михаил Фрид строго предупрежден».
По мере того как Санька читала, выражение удивления на лице директора переросло в выражение крайнего изумления. Когда же Авилкина закончила, произошло то, чего Санька и Фрид ожидали меньше всего: директор вдруг начал хохотать. Смеющийся Терминатор, которого и улыбающимся-то никогда в школе не видели, представлял собой такое же странное и поразительное зрелище, как, скажем, бегемот, увлеченно читающий русско-английский словарь. Мишка и Авилкина замерли с открытыми ртами, а Терминатор все продолжал веселиться. Отсмеявшись, но все еще продолжая улыбаться, директор сказал:
– Ну, Авилкина, знаешь… Нуты порадовала! Я столько лет в школе, но такого… – Он махнул рукой, не закончив фразы. Потом, посерьезнев, произнес: – Ну так, короче. Опровержения никакого печатать не надо. Лучше, Авилкина, ядам тебе… Как это называется? Эксклюзивное интервью! Освещу там детали своей биографии, ну и все такое. Чтобы раз и навсегда пресечь все эти идиотские слухи о моей героической молодости! Идет?
– Идет! – оживилась Санька. – Еще как идет! Это такой материал будет! М-м-м, пальчики оближешь!
– Ну вот и отлично! – подытожил директор. – Жду тебя у себя в кабинете сразу после шестого урока. Но ты не обольщайся особо! – вдруг добавил он. – Ничего такого интересного в моей жизни не было! В тюрьме я не сидел и тайным агентом тоже не работал…
Выйдя из кабинета директора, Мишка облегченно вздохнул. Он спросил:
– Ну что, Вилка, ты довольна?
– Еще бы! – ответила Саня. – Я буду не я, если всю подноготную из него не вытяну!
«Эта вытянет, пожалуй!» – подумал Мишка и сказал:
– Ну, Вилка, пока! Удачи тебе!
– Пока, Фрид! – откликнулась Авилкина и добавила: – Я на тебя особо наседать не хочу, но если еще чего напишешь для газеты, буду рада!
– Идет! – ответил Мишка.
С тех пор прошло две недели. Мишка за это время влез с головой в новый проект: на конец апреля в школе планировался предпраздничный вечер. И старшеклассники решили своими силами поставить какой-нибудь прикольный спектакль. Пьесу написали общими силами, и Мишка вызвался быть режиссером-постановщиком. Времени до премьеры оставалось совсем немного, и Фрид ушел в эту работу с головой. Каждый день он устраивал прослушивания и репетиции, которые затягивались иногда до позднего вечера.
За всей этой суетой Фрид как-то отвлекся от событий последних недель. Хотя, конечно, он скучал по Ларисе. Пару раз даже собирался позвонить ей. Но каждый раз передумывал, вспомнив их последний телефонный разговор, когда Лара снова начала так глупо и отвратительно врать.
И вот, наконец, Лариса объявилась сама.
Дело было в пятницу, за неделю до конца апреля. Вечером Мишка пришел домой поздно – была очередная репетиция. Войдя в квартиру, Мишка сразу прошел на кухню – он был очень голоден. Там он застал обоих родителей, которые пили чай.
– Салют, предки! – поприветствовал их Мишка. – Кормить ребенка будете?
– Миша, а тебе девушка звонила какая-то! – сообщила мама, водружая на плиту сковороду, чтобы разогреть Мишкин ужин.
– Что за девушка? – поинтересовался Мишка. – Илонка, наверное?
– Нет, не Илонка! – ответила мама. – Ту я по голосу давно узнаю. А эту я не знаю. Наверное, новая твоя, на которой ты жениться собирался…
– Она что, просила, чтобы я перезвонил? поинтересовался Мишка.
– Да, только, как ее зовут, не сказала! Говорит, ты сам знаешь…
– Ясно… – буркнул Мишка.
Он понял, что это, скорее всего, была Лариса. Ему вдруг ужасно захотелось снова увидеть ее.
Через двадцать минут он набирал Ларискин номер. Она взяла трубку сразу же, словно сидела все это время возле телефона, ожидая Мишкиного звонка.
– Лара, привет! – сказал Мишка. – Ты мне звонила?
– Миша, ты меня разлюбил, да? – с ходу огорошила его вопросом девушка. – Пропал куда-то, ни одного звонка за пятнадцать дней!
Повисла пауза, в течение которой Фрид пытался сообразить, что же он должен Ларисе сказать. Мишка понял вдруг, что хочет ответить ей совершенно честно. Даже, возможно, не столько ей, сколько самому себе. Наконец он произнес:
– Ларик, понимаешь… Наверное, я тебя не разлюбил. Просто мне очень трудно общаться с девушкой, которая постоянно врет…
– Когда это я тебе врала? – с некоторым даже возмущением в голосе спросила Лариса. – Я тебе всегда только правду говорила!
– Ну вот, опять… – печально произнес Мишка. Подумав, он добавил: – Беда в том, что я тебя совершенно не знаю! Не знаю даже, как ты ко мне в действительности относишься!
– Мишенька, мне без тебя грустно! – сказала Лариса. – А вру я так, по привычке. Ты на меня не обижайся, ладно?