– Феня. Мою Нелли.
– Скажешь тоже! Ну разве что обе блондинки. И волосы длинные. Помнится, у Нелли Артуровны тоже была длинная русая коса.
– Знаешь, я впервые чувствую себя лишним, – усмехнулся ПП. – Все по парам, только я один. Впервые за много лет меня тяготит одиночество. А ведь я еще не старый. Ты понимаешь, о чем я.
– Ну так заведи себе кого-нибудь! Уж ты-то, господи! И богач, и красавец, и умница, и спортсмен. Только свистни, как говорится. И-и-и… Их столько набежит! Еще выбирать будешь!
– Да, выбор большой, только выбрать не из кого, – с грустью сказал ПП. – Хреновый я, Коля, спортсмен. Бегу быстрее всех, и кругом опаздываю. Как только я разгляжу женщину, с которой мог бы быть счастлив, а она уже занята!
– Как-то же ты обходился все эти годы? – простодушно сказал Николай Петрович. – Не нравятся здешние барышни, так привези из Москвы.
– Да, видимо, придется что-нибудь придумать, – нахмурился ПП. – Я уеду на днях. Так будет лучше.
– Куда?
– В Москву.
– Так ведь там сейчас пекло! – всплеснул руками Николай Петрович. – И за границей, должно быть, пекло. Или дожди. Право слово, Паша, сейчас в мире нет места лучше, чем наша дача.
– Прав ты, брат, – хлопнул его по плечу ПП, поднимаясь. – Москва сейчас вся на дачах. Что это я расклеился в самом деле? Не можешь добиться любви – прими ее и успокойся. Своя, чужая, какая разница?
– Ты это о чем? – уставился на него Николай Петрович.
– Так. О своем, – невесело улыбнулся ПП.
И он вышел в сад, прогуляться перед сном и хорошенько все обдумать. Да, уехать было бы правильнее, но стоило Кирсанову представить, что он больше не увидит милого Фениного лица, ее фигуру, волосы, улыбку, все то, что так напоминало Павлу Петровичу его Нелли, и он приходил в отчаяние. К тому же он давно уже не находился в такой волнующей атмосфере всеобщей влюбленности, в окружении стольких хороших людей. Им, этим людям, не было дела до его денег, да и, собственно, до него самого. Это было и обидно, и, как ни странно, приятно.
Павел Петрович шел по саду, как обычно, по той тропинке, которая вела к спуску на пристань, и вдруг увидел Феню. Она старательно, чуть прикусив от напряжения пухлую нижнюю губу, срезала алые розы. Розы были парковые, колючие, с огромными шипами, и время от времени Феня ойкала и сердито прислоняла палец ко рту, слизывая выступившую капельку крови.
– Дай-ка я тебе помогу, – вызвался Павел Петрович и отобрал у Фени большие садовые ножницы.
Та замерла, прижав к груди срезанные розы и явно смущаясь.
– Букет хочешь сделать? – спросил Павел Петрович, щелкнув ножницами и протягивая ей розу. – Ну? Которую еще?
– Да хватит уже, – Феня в смущении сделала шаг назад.
– Сдается мне, что ты от меня прячешься. Или я не прав?
– Прячусь. И что с того?
– А почему? – как можно ласковей спросил он, подумав: «Вот удобный случай!» И положив ножницы на траву, шагнул к Фене.
– Так ведь вы меня ругать станете! А я и без того себе места не нахожу от стыда!
– Да в чем же ты виновата? – удивился он.
– Вы сами все видели. – Феня опустила глаза. – Он меня целовал, а я… Нет, чтобы оттолкнуть, обругать его, сидела и позволяла ему все.
– Ничего удивительного, – пожал плечами Павел Петрович. – Евгений, как бы это выразиться? – Он кашлянул. – Мужчина с харизмой.
– Что это такое – «харизма»? – иcподлобья посмотрела на него Феня.
– Он нравится женщинам и легко добивается от них взаимности.
– Хорошо, что он уехал, – вздохнула Феня, но Павел Петрович уловил в ее голосе сожаление.
– Ты просто еще неопытная в таких делах. – Он взял ее руку и поднес к своим губам. – Смотри-ка, кровь… – Кирсанов слизнул выступившую на указательном пальце капельку крови и с нежностью стал целовать Фенину руку, сначала тыльную сторону ладони, потом запястье, то место, где бился пульс, поднимаясь губами все выше и выше, к сгибу локтя…
– Да вы что! – Феня в ужасе вырвала руку. – Что это вы делаете, Павел Петрович!
– Не надо меня бояться. – Он с нежностью привлек Феню к себе. – Евгений не один такой на свете. Если тебе нравится получать от любви удовольствие, я тебя научу, как это сделать…
– С ума сошли! – сердито оттолкнула его Феня. – Да я лучше крысу съем! Идите вон к своим проституткам! – без обиняков заявила она. – К манделям своим! Одна, вон, уже приезжала! Вся такая… – Феня руками показала, какая Нета. – Чуть в гостиной не разлеглась: нате, вот она я! Вот к ней и идите! А в мою жизнь не лезьте, понятно? Чему надо, меня Коля научит. Я для того и живу, чтобы ему нравиться, а не вам! – выпалила Феня и почти побежала к дому, прижимая к груди срезанные розы.
Растерявшийся Павел Петрович так и стоял рядом с клумбой. Потом посмотрел на садовые ножницы, лежащие в двух шагах, и с недоумением подумал: «Ножницы? Зачем?»
И невесело рассмеялся.
– Да… Пассаж… – сказал он вслух. – Как в плохом романе. Она к нему, а он ко мне.
«Что ж, – подумал он, вспоминая Фенины слова, – красивая ведь девка эта Анна Локтева. Чем везти такую же из Москвы… Время сэкономлю».
…Нета в это время одна в огромном доме места себе не находила от злости и отчаяния. И сама не понимала, что с ней происходит? Ей нужны деньги? Кирсанов их даст! Он же сказал, что торговаться не станет. У Павла Петровича наверняка есть недвижимость за границей, вилла где-нибудь в Италии. Или во Франции. Отчего бы не пожить там на правах его родственницы? Он прямо сказал: можно и по частям. Ежемесячные выплаты, нечто вроде стипендии.
«Тоже мне, студентка», – усмехнулась Нета. «Не-ет, мне не деньги его нужны. Мне нужен он сам». Все ее прежние штучки не действовали. Павел Петрович видел на несколько ходов вперед, она еще и подумать не успевала, а он уже знал, о чем именно она подумает. Нете стало страшно. Она ничего не могла сделать. Ну, абсолютно ничего!
Поехать к нему? Он сказал, что хочет видеть ее лишь затем, чтобы услышать, на каких условиях она согласна оставить их всех в покое. Его, Аркадия, Катю… Сестру с ее мужем – пожалуйста! Но Павла Петровича? Как так: оставить?!
«Поеду!» – решилась Нета. И позвонила сестре.
– Ну, как ты там, котенок? – промурлыкала она. – Справляешься?
– У меня все хорошо! – радостно сказала Катя.
– Так хорошо, что про сестренку забыла? – ласково попеняла ей Нета.
– Что ты! – Кате стало стыдно. – Конечно, я буду рада тебя видеть!
– А я тебя. Я приеду сегодня вечером, – небрежно сказала Нета. – Как там? Все в сборе?