Она улыбается.
– Вообще-то, я хотела бы попросить тебя кое о чем. Как ты отнесешься к тому, чтобы сегодня утром тебе сделали маленькую генетическую экспертизу?
Что за абсурд?
– Зачем? – удивляюсь я.
На мой взгляд, это сравнимо с просьбой устроить стриптиз на улице.
– Один парень, Мэтью, работает здесь в лаборатории, сказал, что они хотели бы взять мой генетический материал для исследований, – объясняет она. – Он спросил и о тебе, говорит, что ты у нас… аномальный.
– Что?
– Похоже, что тебе присущи некоторые качества дивергентов, тогда как другие отсутствуют, – тянет она. – В общем, сама не вполне разобралась. А Мэтью просто любопытно. Ты не обязан соглашаться.
Воздух вокруг меня становится вдруг теплым и тяжелым. Чтобы прекратить головокружение, я массирую себе шею, пониже основания черепа.
Через час Маркус и Эвелин появятся на здешних мониторах. И я понимаю, что не могу на них смотреть. И хотя мне вовсе не хочется, чтобы чужие руки копались во мне, собирая мои составляющие как пазл, я говорю:
– Я согласен.
– Отлично, – произносит она и отламывает очередной кусочек кекса.
Прядь волос падает ей на глаза, и я поправляю ее, прежде чем она успевает отстраниться. Она хватает меня за руку, ее ладошка теплая, сильная и надежная.
Дверь открывается, и в комнату вваливается парень с узкими раскосыми глазами и черными волосами. Я сразу догадался, кто он такой, – это Джордж Ву, младший брат Тори. «Джорджи», – как она называла. На его лице – ослепительная улыбка, и я чувствую острое желание немедленно смыться отсюда.
– Я только что сменился с дежурства, – он немного запыхался. – Моя сестра должна была уйти из города месте с вами, и…
Мы с Трис обмениваемся обеспокоенными взглядами. В комнате становится тихо, как на похоронах альтруиста. Даже Питер, которому доставляют удовольствие страдания других людей, абсолютно растерян.
– И… – начинает снова Джордж и осекается. – Почему вы на меня так смотрите?
Кара выходит вперед, очевидно намереваясь выложить ему дурную весть, но я опережаю ее:
– По дороге на нас напали бесфракционники, и она… не пережила этого.
Короткая фраза совершенно не передает того, что случилось: ни внезапности того события, ни падения тела Тори на землю, ни нашего беспорядочного бегства в темноте. Я тогда не вернулся к ней. А из всей нашей группы я один ее по-настоящему знал. Я помню, как крепко ее пальцы сжимали иглу для татуировки, как звучал ее смех – резковато, будто жесткая наждачная бумага.
– Ты?.. – Джордж прислоняется к стене, чтобы не упасть.
– Она отдала свою жизнь, защищая нас, – произносит Трис с удивительной для нее мягкостью. – Если бы не Тори, мы бы не спаслись.
– Она… умерла? – слабым голосом спрашивает Джордж.
Замечаю в коридоре улыбающегося Амара с тостом в руке. Он застывает на пороге и мрачнеет.
– Я пытался разыскать тебя, – говорит он Джорджу.
Вчера вечером Амар упомянул о Джордже так небрежно, и я не понял, что они с ним друзья. Джордж стоит с остекленевшими глазами. Амар обнимает его одной рукой. Пальцы Джорджа судорожно цепляются за рубашку Амара, костяшки побелели от напряжения. Я не слышу его плача и не вижу слез. Туманно вспоминаю ощущение пустоты. В общем, не знаю, как это бывает. В конце концов, Амар уводит Джорджа в коридор. Они разговаривают вполголоса.
А в комнату заходит какой-то парень. Я вспоминаю, что вроде бы согласился принять участие в генетической экспертизе. Этот тип машет Трис.
– Мэтью, – говорит она как ни в чем не бывало. – Нам пора.
Она тащит меня к двери. Надо же, Мэтью – вовсе не убеленный сединами ученый. «Не будь идиотом», – думаю я.
– Приятно познакомиться. Я – Мэтью.
– Тобиас, – представляюсь я, потому что «Четыре» прозвучало бы странновато в этом месте.
– Ну что? Махнем в лабораторию?
Резиденция полна народу, все одеты в зеленую или темно-синюю форму. Брюки закрывают лодыжки или на пару сантиметров не доходят до щиколотки в зависимости от роста. В здании множество просторных холлов, от которых расходятся коридоры, как артерии от сердца. Каждый помечен буквой и цифрой. Персонал носится по ним туда-сюда, некоторые сжимают планшеты.
– Что это за номера? – спрашивает Трис. – Способ маркировки?
– Раньше здесь были терминалы аэропорта, – поясняет Мэтью. – Коридоры имели турникеты и проходы, ведущие к конкретному самолету. Когда аэропорт преобразовали в Бюро, то кресла заменили на оборудование, взятое, в основном, из школ города. Короче, мы в гигантской лаборатории.
– А над чем у вас работают? Я считал, вы наблюдаете за экспериментами в городах, – интересуюсь я, наблюдая за женщиной с планшетом, который она держит так, будто собирается совершить жертвоприношение.
Солнечные лучи, косо падающие сквозь стекла на потолке, отражаются в блестящей плитке. За окнами – мирный пейзаж, вдалеке покачиваются густые деревья. Трудно представить, что где-то люди убивают друг друга из-за «неправильных» генов или существуют по жестоким правилам, введенным Эвелин.
– Да, некоторые из нас занимаются именно этим. Все подробно записывается и анализируется. Другие сотрудники трудятся над поиском эффективных способов лечения генетических повреждений или разрабатывают различные сыворотки. Если тебе в голову пришла некая идея, все, что требуется, – собрать команду для ее воплощения и подать проект на рассмотрение Совета, которым руководит Дэвид. А они, как правило, одобряют то, что не слишком рискованно.
– Конечно, – закатывает глаза Трис.
– У нас есть свои причины, – парирует Мэтью. – Раньше экспериментальные города находились в состоянии гражданской войны. Наши препараты помогли удержать ситуацию под контролем. Впрочем, этим занимаются в Оружейной Лаборатории.
Слово «оружейная» он произносит с таким пиететом, как говорят о чем-то священном.
– В общем, изначально сыворотки к нам попали из Бюро? – спрашивает Трис.
– Да, – кивает он. – А ваши эрудиты усовершенствовали их формулы. В том числе твой брат. Если честно, мы получили от них немало информации, полезной для наших разработок. Впрочем, сывороткой правды, или, как вы ее называете, сывороткой альтруистов, они не занимались. Это – самое главное наше оружие.
– Оружие, – зачарованно повторяет Трис.
– Оно используется против жителей городов в случае восстаний. Ведь если стереть воспоминания людей, нет никакой необходимости убивать их. Мы сами используем ее против мятежников с Окраины, это область в часе езды отсюда. Иногда они совершают на нас набеги, а сыворотка позволяет останавливать их, не уничтожая.
– Ну-ну… – бурчу я.