И это явление совершенно нового порядка!

Именно исходя из этих установок нужно подходить сегодня к разработанному ею и активно внедряемому «Русскому проекту». Потому что иначе понять все происходящее будет просто невозможно».

Виктор Петрович несколько раз прочитал написанное, подумал, что на сегодня хватит, и взглянул на часы. На них было два часа ночи. Быстро прикинул в уме разницу во времени, и вздохнул — в Москве уже десять. Самый разгар рабочего утра. Но делать нечего. Как говорится, коли сунулся в чужой стан, надо жить по их правилам.

Воронцов высунул голову в окошко и прислушался. В доме уже давно все спали. И только где-то высоко в небе двигалась едва заметная точка. Может быть, это в космосе над Землей передвигалась международная космическая станция. А может быть, просто летел запоздавший и затерявшийся в вышине самолет.

«Вот так и мы все летим где-то в необъятных просторах Вселенной», — вздохнул он и начал устраиваться на ночлег.

И, уже лежа в постели с закрытыми глазами, вдруг подумал: «Почему же здесь все-таки совсем не поют птицы?

Надо бы завтра об этом обязательно спросить у Дэвида…»

21

В аппарате правительства Григорий Иванович работал уже почти четырнадцать лет. Начинал еще до «августовского путча» 91-го года. Пережил, как говорят в таких случаях, восьмерых премьеров. Поэтому, когда сняли с должности восьмого и назначили девятого, особо ничему не удивился. Знакомым при встрече на все их вопросы со вздохом отвечал: «Ничего! Бог даст, переживем и девятого!»

Но, видимо, в Небесной канцелярии на этот раз произошло что-то непонятное. Всем сотрудникам департамента, в котором он работал последние годы, вдруг ни с того ни с сего предложили подать заявления «по собственному желанию». А поскольку Григорий Иванович был к тому же военным пенсионером, ему просто объявили об увольнении.

Такого поворота событий не ожидал никто. И виной всему стала административная реформа.

Об этой административной реформе сотрудники аппарата правительства слышали давно. Но сути ее до конца не мог понять никто. Знали только, что после нее министерств в том виде, в котором они существовали до недавнего времени, не будет. Вернее, они сохранятся. Но превратятся в некое политическое суперведомство, занимающееся исключительно определением законодательной и исполнительной политики в данной отрасли. Да и число этих министерств резко сократится. Почти вдвое. Зато под министерствами или на одном уровне с ними предполагалось создание неких Агентств и Служб. Как эти новые ведомства будут функционировать, не знал никто.

Еще на стадии разработки административной реформы предполагалось, что в корне изменится и функция аппарата правительства. Теперь, по замыслу авторов реформы, он должен был превратиться в некий согласовательный орган. Своего рода в прослойку между министерствами и Законодательным собранием. Поэтому число департаментов в правительстве тоже резко сокращалось. И многие, в первую очередь, конечно же, пожилые и опытные сотрудники готовились на «вылет».

Кто и где готовит эту самую «административную реформу» долгое время держалось в секрете. Знали только, что причастен к этому процессу бывший руководитель аппарата правительства, а ныне помощник президента, Игорь Шавулин. А в качестве, так сказать, научных консультантов выступала целая группа экономических неолибералов во главе с человеком, давно получившем среди специалистов кличку Чахл и к Немирущий. Этот самый Чахл и к Немирущий, не смотря на свой довольно преклонный возраст, был главным научным наставником всех молодых «реформаторов» и занимал пост научного руководителя Высшей Экономической Школы. А главным среди этих молодых «реформаторов» был ректор этой самой школы — Ярослав Кузьменков. Парень с большими амбициями и претензиями. Многие сотрудники аппарата правительства считали его в какой-то мере чокнутым. Но этот чокнутый, как ни странно, пользовался огромной благосклонностью власть имущих из верхнего эшелона правительства и администрации президента.

Григорий Иванович, как и многие другие его сослуживцы, конечно не знал, да и не мог знать, что Высшая Экономическая Школа создавалась на деньги Всемирного Банка и что сюда постоянно приезжали заокеанские консультанты, которых молодой ректор встречал всегда с огромным уважением и почтением. Эти консультанты никогда не участвовали в учебном процессе. Их вообще мало кто видел в лицо. Они тихо и кропотливо делали свое дело в тиши кабинетов за закрытыми дверьми.

О том, что это за дела, кое-что стало известно только в 2001 году. Тогда двум из бывших консультантов — профессорам Гарвардского университета Хэю и Шлейферу — было предъявлено обвинение в растрате государственных средств. Но сделала это не Россия, а Америка.

Это была наделавшая шуму история. Оказывается, американский Конгресс выделил целых 34 миллиона долларов на проведение в России приватизации. И с этой целью отправил в Москву двух своих эмиссаров. А они не просто «проконсультировали» кого надо, но и прикупили себе на выделенные средства акции приватизируемых предприятий. Конечно же, не без содействия наших российских «реформаторов»!

Американцы очень часто залезают в чужой карман, но не любят, когда залезают в их собственный. Поэтому два эти незадачливые профессора были осуждены. А Гарварду предписали погасить все затраты в тройном размере из своего собственного бюджета.

Сколько осело денег в карманах наших российских «реформаторов», которые под их «научным» руководством осуществляли эту самую приватизацию, не знает сегодня никто.

Но самая большая претензия к Хэю и Шлейферу заключалась в том, что, занявшись личным обогащением, они на какое-то время отвлеклись от главной поставленной перед ними задачи — разрушения и без того подкосившейся российской экономики.

Эти двое были не единственными, прочно осевшими в кабинетах высших российских чиновников. Отпечатки дорогостоящих мокасин различных западных и, в первую очередь — американских эмиссаров, остались на паркетах многих министерских кабинетов.

Но об этом Григорий Иванович и его сослуживцы могли только догадываться.

Получив на руки «Обходной лист» или, как его называли сотрудники аппарата за ядовитый желтый цвет, «горчичник», Григорий Иванович долго печально вздыхал, когда в кабинет к нему буквально ввалился сослуживец по департаменту Валентин Кидакин. Увидев прокисшее выражение лица Григория Ивановича, тот неожиданно бодрым голосом предложил:

— Гриш, а может по маленькой? У тебя чего-нибудь в загашнике имеется? А то я свою бутылку побоялся тащить по коридору.

Но все в департаменте знали, что Валентин никогда не приходит со своим. Был он по жизни невероятным жмотом, у которого даже зимой снега не выпросишь. Но относились к этому спокойно. Потому что Кидакин всегда был в курсе всех правительственных сплетен. И за это ему без всяких ограничений наливали столько, сколько сможет выпить.

Вот и сейчас, Григорий Иванович, ни слова не говоря, полез в холодильник и достал оттуда моментально запотевшую початую бутылку водки. Оттуда же извлек кулек с настоящим украинским салом и баночку маринованных огурцов. Сало Григ — так звали его все сослуживцы — получал с родины. Поэтому в шутку его еще прозвали «хитрым хохлом».