В силу того, что он слишком сильно утомлялся, то есть в силу постоянного переутомления, а также из-за неустроенности его быта, отсутствия упорядоченности в питании Мао Цзэдун начал дряхлеть довольно рано. Процесс одряхления в самом начале проявлялся вовсе не в болезнях.
В 1965 году иностранный писатель Андре Мальро после встречи с Мао Цзэдуном писал так: «С начала беседы Мао Цзэдун только вставлял сигарету в рот или клал ее на край пепельницы; он не делал больше никаких других движений… Он внезапно вздергивал кверху оба плеча, потом опускал плечи… Мао устало поводил руками; потом, держась обеими руками за подлокотники кресла, поднялся. Он был прямее станом, чем все мы; был подобен великой каменной глыбе. За ним следовала медицинская сестра; он шел шажок за шажком, держась прямо и жестко, то есть так, как будто бы он был лишен эластичности…»
Это не была болезнь. Но это было старение, одряхление, которое было еще более труднопереносимым, еще более тяжелым для человека, чем недуг. Мао Цзэдун был великим бойцом; его не прельщало ничто материальное; он смело делал выбор в пользу самой трудной и горькой борьбы. Он выступал в качестве сильнейшего перед лицом всех своих противников или партнеров, выступал как победитель. Однако перед лицом старости или столкнувшись с дряхлостью, с увяданием, он, как и все живое, как и все живые существа, какими бы великими они ни были, не смог преодолеть законы природы. Андре Мальро изучал и описывал очень многих знаменитых в мире вождей. К Мао Цзэдуну он проявил уважение и почтение. После беседы с Мао Цзэдуном он был потрясен до глубины души. Дело было в том, что первые признаки возможного инсульта головного мозга всегда находят свое проявление в замедленности движений, в заторможенности и в жесткости движений. Этим страдал Черчилль. Когда он отправился в Париж получать орден освобождения, он передвигался так же, как впоследствии и Мао Цзэдун.
С годами Мао Цзэдун все больше дряхлел и угасал, как свет керосиновой лампы, в которой все более и более истощается запас керосина. После событий 13 сентября 1971 года (попытка тогдашнего преемника Мао Цзэдуна, заместителя председателя ЦК КПК Линь Бяо, улететь из КНР. – Прим. пер.) Мао Цзэдун несколько суток не мог спать. Он дважды, трижды принимал снотворное, но не мог заснуть. Старшая медсестра У Сюйцзюнь чрезвычайно нервничала. Хотя такое случалось и ранее, но теперь речь шла о человеке в очень солидном возрасте; его постепенно дряхлевший организм внезапно развалился. Когда был созван X съезд КПК, Мао Цзэдун уже не был в состоянии «мерными шагами здорового человека занять свое место в президиуме». Ему уже с трудом удавалось двигаться. А при закрытии съезда он покинул свое кресло уже после того, как все делегаты ушли из зала.
В 1972 году Мао Цзэдун перенес серьезное заболевание. Это случилось накануне прибытия Никсона в КНР. Я тогда в последний раз принял участие в лечебных мероприятиях, направленных на обеспечение жизнедеятельности организма Мао Цзэдуна.
Визит Никсона в КНР был большим событием. Было необходимо, чтобы Мао Цзэдун принял его. ЦК КПК создал группу врачей, чтобы принять срочные меры помощи. Этой работой лично ведал Чжоу Эньлай. Он пригласил и меня: «Сюй Тао, ты хорошо знаешь состояние председателя в прошлом. Ты тоже прими участие в этой работе».
В процессе нашей работы тогда Мао Цзэдуну ввели много антибиотиков. Глядя на тело председателя, ослабленное тяжелым заболеванием, я вспоминал о том, как он когда-то не желал принимать антибиотики, когда у него нагноилась десна; я вспоминал и о том, как он плавал в свое время в море в Бэйдайхэ, как он был тогда силен духом и могуч телом, когда бросал вызов ревущей морской стихии; при этом меня как будто бы полосовали ножами по сердцу, слезы выступили на глазах.
Однако после того как лечебные мероприятия были проведены, Цзян Цин была недовольна результатами; она назвала врачей, участвовавших в консилиуме, шпионско-контрреволюционной бандой, а также запугивала всех, припоминая «заговор врачей» в Советском Союзе. О том деле газета «Правда» 13 января 1953 года писала так: «Недавно органы государственной безопасности раскрыли террористическую группу врачей, которые применяли вредные методы лечения с целью сократить жизнь руководителей Советского Союза». Тогда пятеро врачей были обвинены и арестованы.
Когда Цзян Цин объявила, что мы являемся шпионско-контрреволюционной бандой, она уже была «крупной фигурой», стоявшей на вершине политического руководства государством и внушавшей страх. Политическая атмосфера того времени была такова, что одной этой фразы могло оказаться достаточно для того, чтобы наши головы покатились на землю. И разве кто-нибудь мог перечить ей? Я потерял тогда почти всякую надежду.
В конце концов эта новость дошла до Мао Цзэдуна. Он был слаб физически; он только поднял руку и спросил Цзян Цин:
– Вот ты говоришь, что эти врачи – это банда шпионов и контрреволюционеров; а знаешь ли ты, кто главарь этой банды?
Цзян Цин открыла рот, но не осмелилась отвечать опрометчиво:
– Я знаю.
Мао Цзэдун вдруг показал себе на кончик носа:
– Это как раз я и есть. – Одной этой фразой он спас нас, врачей, принимавших участие в консилиуме, и тем самым не допустил повторения в Китае трагедии советских врачей. Мао Цзэдун сказал: – Они – эти врачи – были рядом со мной и следовали за мной столько лет; если бы они хотели погубить меня, они давным-давно сделали бы это. Я свои болезни знаю. Мне также известно, что все они – необыкновенно хорошие товарищи!
Впоследствии мир для Мао Цзэдуна стал постепенно съеживаться. Память ослабевала; при этом он, скорее всего, забывал о том, что с ним произошло только что, совсем недавно, и, напротив, он хорошо помнил свою молодость, помнил о том, что случилось с ним в молодые годы. Так всегда происходит с человеком, когда он стареет. Мао Цзэдун тут не был исключением. Его деятельность в сфере духа непрестанно сокращалась, сила принятия решений, выдачи оценок, а также внимание ослабевали, рассеивались; все это было прологом к затруднениям речи.
[…] Медицинские работники, оказавшись лицом к лицу со старением, с одряхлением Мао Цзэдуна, ничего не могли поделать; они могли только изо всех сил заботиться в определенном смысле о его быте.
У Сюйцзюнь (жена Сюй Тао. – Прим. пер.) от накопившейся усталости заболела и попала в больницу. Она выписалась только весной 1976 года. Мао Цзэдун пригласил ее на обед. Перед обедом они вместе смотрели кинофильм. Это была кинокартина «Незабываемое сражение» с Да Шичаном в главной роли. Мао Цзэдун вообще не очень любил смотреть кино. Но это был исключительный случай. Чем старше он становился, тем чаще он вспоминал о далекой, сотрясавшей мир борьбе, которая предшествовала созданию республики. При этом на глазах у него появлялись слезы. Когда же на экране появились кадры, рассказывавшие о том, как народная освободительная армия вошла в город (Шанхай. – Прим. пер.) и как ее приветствовали с несравненным энтузиазмом массы людей, Мао Цзэдун спросил у моей жены У Сюйцзюнь: «А ты тогда была среди этих школьников?»
У Сюйцзюнь училась в Шанхае. Мао Цзэдун знал об этом. Тогда она действительно была среди тех, кто приветствовал НОАК. Она, заливаясь слезами, кивнула, не вымолвив ни слова.