Сталин и Мао Цзэдун. Два тирана, два диктатора двадцатого столетия. Погубители десятков миллионов жизней в своих странах, вожди двух крупнейших государств-соседей. Политические и государственные деятели, номинально или формально объединенные одной идеологией – марксизмом-ленинизмом – и фактически разъединенные и, более того, поставленные один против другого самой сутью своих воззрений и претензий на лидерство, на господство как в области идеологии, так и в геополитике. Сталин и Мао Цзэдун – это, так сказать, товарищи-соперники, это союзники поневоле.
В известной степени каждый из них выражал интересы своей нации, далее – своего государства-партии и, наконец, свои личные интересы. Ни один не желал, по сути дела, считаться с позицией другого. Компромиссы и соглашения между ними были взаимовынужденными, появлялись как результат упорной борьбы. Мао Цзэдун считал, что он со Сталиным сыграл вничью. Думается, что Сталин видел себя победителем в игре с Мао Цзэдуном. Всю тяжесть их борьбы пришлось нести народам обеих стран. Если Сталин был горем России, то Мао Цзэдун – горем Китая.
Сталин был практически хозяином в своей партии и в государстве задолго до того, как таким хозяином в своей партии стал Мао Цзэдун, и намного раньше того, как Мао Цзэдуну удалось в результате поражения его внутриполитического соперника Чан Кайши создать свое государство – Китайскую Народную Республику. Иными словами, Сталин пришел к власти в своей партии на пять-десять лет раньше, чем Мао Цзэдун – в своей, а к власти в своем государстве Сталин пришел на двадцать пять – тридцать лет раньше, чем Мао Цзэдун – в своем. Правда, и из жизни Сталин, который был на 14 лет старше Мао Цзэдуна, ушел раньше на 23 года.
Сталин и Мао Цзэдун общались друг с другом только однажды; это произошло в конце жизни Сталина в Москве, куда был вынужден поехать с визитом Мао Цзэдун. Это было довольно длительное и далеко не простое свидание. Оно продолжалось почти два месяца.
До той поры они связывались между собой либо путем переписки, обмена телеграммами, либо через доверенных лиц, посредников. При этом сыграли свою роль некоторые политические фигуры. Существовал своего рода институт полномочных представителей. Отношения Сталина и Мао Цзэдуна осложняло то, что внутри КПК были деятели, которые делали ставку на помощь Москвы в своей борьбе за власть в КПК.
Две супруги Мао Цзэдуна, два его сына, его дочь либо провели в СССР по нескольку лет, либо неоднократно бывали в нашей стране, что пытался использовать Сталин и чего не желал замечать Мао Цзэдун.
Уникальные это были лидеры, и уникальными были их отношения. Каждый из них был непоколебим в своем убеждении, что именно он и его партия, его идеология отражают коренные интересы не только его собственного народа, но и всего человечества, во всяком случае его трудящейся части. Они думали, что все, что они делают, осуществляется в интересах большинства простых людей. На самом же деле и тот и другой создали в своих странах тоталитарные режимы, партийно-государственные властные структуры, погубили миллионы и миллионы людей, своих сограждан, исторически отбросили свои страны и народы назад, задержали их развитие.
Сталин и Мао Цзэдун были несовместимы. Между ними не было и не могло быть взаимопонимания. Если казалось, что оно по каким-то вопросам существовало, то это было обманчивое, внешнее впечатление. Не было взаимопонимания, не могло быть и настоящей дружбы и тем более не могло быть искреннего союза.
Обстоятельства сложились таким образом, что войн или значительных военных столкновений между Россией (СССР) и Китаем (КНР) при Сталине и Мао Цзэдуне не было.
Отношения Сталина и Мао Цзэдуна важны и как контакты двух выдающихся личностей в мировой истории, и как связи лидеров двух крупнейших в двадцатом веке коммунистических партий и соответствующих государств, и как отношения руководителей двух великих держав, двух мировых наций. Это были сношения периода постепенного, крайне замедленного взаимного знакомства наших двух наций, взаимного узнавания, приближения к взаимопониманию, нахождения решений ряда вопросов, закладывания основы для нормальных двусторонних отношений, выработки принципов двусторонних отношений.
Под этим углом мы и предпримем попытку рассмотреть некоторые представляющиеся нам важными стороны взаимоотношений Сталина и Мао Цзэдуна.
В начале 1950-х гг. советский академик И.П. Бардин, посетив родную деревню Мао Цзэдуна Шаошаньчун, оставил в книге отзывов такую запись: «Горы дали Советскому Союзу Сталина, горы дали Китаю Мао Цзэдуна. Да здравствует советско-китайская дружба!» Очевидно, он искал нечто общее у Сталина и Мао Цзэдуна. Они для него были горными орлами или сынами могучих гор, исполинами… Академик И.П. Бардин не одинок в своих представлениях о Сталине и Мао Цзэдуне. Действительность была, однако, весьма сложной и противоречивой, а основа их взаимоотношений вовсе не такой же непоколебимой, как горы, будь то в нашей или в соседней стране.
Сталин и Мао Цзэдун услышали один о другом в первой половине 1920-х гг., когда Сталину было уже за сорок, а Мао Цзэдуну – за тридцать лет… Это были вполне сформировавшиеся политические бойцы. И тот и другой приняли марксизм-ленинизм, по сути дела, как инструмент осуществления своей политики, как подспорье в достижении власти над людьми.
Тогда Сталин еще не был первым руководителем ни в партии, ни в государстве. Ему только предстояла ожесточенная схватка в борьбе за место преемника Ленина, дни которого были сочтены.
Мао Цзэдун вообще был лишь одним из деятельных функционеров своей крайне немногочисленной тогда партии. Он не был ее руководителем и даже не входил в число тех нескольких человек, которые тогда определяли политику партии.
Жизнь постепенно ставила Сталина и Мао Цзэдуна в ситуацию, когда некое взаимоприспособление становилось с годами неизбежным, так как оба они действовали в сфере политической и идейной борьбы, каждый прежде всего в своей стране, но и на международной арене, а наши страны были соседями, между ними была самая длинная в мире и одна из самых сложных в мире по своей истории сухопутная и речная граница. Кроме того, и в той и в другой стране в первой половине двадцатого столетия на арену идеологической и политической борьбы вынесло силы, которые имели между собой нечто весьма сходное или родственное.
В первой половине 1920-х гг. имело место известное взаимодействие руководителей Коминтерна (фактически РКП(б) и партии Гоминьдан Китая (ГМД). Одним из условий сотрудничества РКП(б) и ГМД была договоренность о разрешении членам КПК вступать в личном качестве в Гоминьдан и работать в его руководящих органах. Мао Цзэдун, будучи в то время одновременно членом двух политических партий, КПК и ГМД, заведовал одним из отделов ЦИК ГМД и старался закрепиться в этом положении. При этом он иной раз выступал как еще более правоверный гоминьдановец, чем иные «чистые» суневцы, как тогда называли сторонников Сунь Ятсена в нашей стране. Мао Цзэдун старался демонстрировать свою верность политике и принципам Сунь Ятсена.
В 1924 г. член Дальневосточного секретариата Коминтерна, работник восточного отдела Исполкома Коммунистического интернационала молодежи С.А. Далин присутствовал на пленуме Центрального комитета Социалистического союза молодежи Китая, который был созван в конце марта в Шанхае. В работе пленума принимал участие Мао Цзэдун в качестве представителя ЦК КПК.