Немцы тут же без боя отошли на линию основных укреплений Западного вала — как им и было строго приказано.
Газеты же союзников ликовали: «Французская армия поставила Гитлера перед труднейшей стратегической дилеммой!», «Французы впервые после Наполеона вступили на немецкую землю!»
Заметим в скобках, что, оказывается, «победив» в Первую мировую войну, французы вступить на немецкую землю так и не смогли… Но и на этот раз они действовали отнюдь не так, как решительный корсиканец. И ограничились не энергичными маршами, а лживыми демаршами. 10 сентября Гамелен сообщил польскому правительству, находящемуся уже в беглом состоянии: «Более половины наших активных дивизий Северо-Восточного фронта ведут бои».
На деле же 12 сентября в Абвиле на свое первое заседание собрался Верховный совет союзников (англичане уже направили на континент символические воинские контингенты, и Совет был образован). И первым же решением Совета было решение о прекращении «наступления»…
Лгать полякам, правда, продолжали. 14 сентября Гамелен направил в польскую военную миссию письмо, где сообщалось: «Последнее заседание Верховного совета союзников определило твердую решимость Франции и Великобритании обеспечить Польше всю возможную помощь. Формы этой помощи намечены с нашими британскими союзниками после тщательного анализа общей обстановки, и я могу Вас заверить, что ни одна из возможностей прямой помощи Польше и ее армии не будет оставлена без внимания».
А что— генерал вообще-то не очень и лгал! Твердая решимость — это всего лишь решимость. Решил, а потом перерешил. А то, что намечено после тщательного анализа, не обязательно будет реализовано. И наконец, не оставить без внимания что-то означает всего лишь, что это что-то будет внимательно изучено. Изучено, а не использовано!
И вообще-то 14 числа ни заверять кого-то, ни помогать кому-то, имеющему реальную власть в Польше, уже не было возможности. Вместо власти и армии там был уже хаос бесславного конца.
ОКОНЧАТЕЛЬНО польский фронт был ликвидирован к 7 октября, но уже 19 сентября Гитлер выступил с речью в Данциге… Он говорил Германии то, что может говорить стране и народу ликующий вождь в минуту долгожданного и, честно говоря, не очень-то ожидаемого триумфа. Он говорил о Германии и для Германии, но говорил он — что было вполне показательно — и о России:
— Россия организована на принципах, во многом отличающихся от наших. Однако с тех пор, как выяснилось, что Сталин не видит в этих русско-советских принципах никакой причины, мешающей поддерживать дружественные отношения с государствами другого мировоззрения, у национал-социалистской Германии тоже нет больше побуждения применять здесь иной масштаб…
Как видим, Гитлер уже поборол многие свои сомнения относительно союза с Россией, и тут, надо полагать, сыграло свою роль не только вступление СССР на территорию ранее отторгнутых у него земель, но и общее отношение немцев к этому союзу с Советским Союзом…
А отношение это было по преимуществу не просто положительным, а даже радостным. Даже — в НСДАП, тем более что в партии недаром ведь бытовало понятие «бифштексы». Так называли бывших «красных», ставших затем «коричневыми», но внутри оставшихся в той или иной мере «красными»…
ЧТО ЖЕ до Польши, то вскоре по завершении боевых действий та часть ее территории, которая была в составе Германии более века, вошла в состав рейха. Вошла в рейх и часть чисто польских земель, включая Лодзь, переименованную в Лицманштадт. Но ведь и старая Польша без сомнений включала в свой состав этнически чуждых ей украинцев и белорусов.
Западная Украина и Западная Белоруссия воссоединились с большими советскими Украиной и Белоруссией. Население СССР увеличилось на 12 миллионов человек, среди которых было 6 миллионов украинцев и 3 — белоруссов. 3 миллиона пришлось на долю поляков и евреев…
Из остатков же «гоноровой» Польши, охотно включавшей в свои пределы не ей принадлежащие земли, а точнее —охотно принимавшей такие подарки от Антанты и США, было образовано «Генерал-губернаторство оккупированных польских областей» со столицей в Кракове.
Впрочем, как мы увидим чуть позднее, Гитлер не исключал и воссоздания некоего «остаточного польского государства», но лишь такого, которое перестало бы быть источником напряженности в Европе.
Пока же в Генерал-губернаторстве был установлен достаточно жесткий режим. Но если знать, как вели себя польские власти с собственными гражданами — западными украинцами и западными белорусами, то трудно было очень уж упрекать немцев, которые повели себя сурово с теми, кто был бы с ними еще более суров, если бы не немцы вошли в Варшаву, а поляки — в Берлин.
Первые эксцессы начались еще в ходе войны. 10 сентября артиллеристы-эсэсовцы танкового корпуса согнали в костел евреев одного местечка и всех перебили. Трибунал дал им по году заключения, но командующий 3-й армией генерал Кюхлер приговор не утвердил ввиду мягкости. Дело дошло до высшего командования вермахта…
Конечно, польский народ переживал трагедию, но он сам выбирал себе таких правителей, которые вели его к трагедии и ни к чему иному привести не могли. Говорят, что народ достоин своих правителей, но это далеко не всегда так. Однако в случае Польши можно было сказать, что правители были достойны народа.
Относительно же евреев был и еще один нюанс, о котором будет сказано позже…
Хватало в трагедии и фарса…
В конце сентября в Рим приехал кардинал-примас Польши Хлонд — поплакаться папе. Из Польши Хлонд выбрался, к слову, при помощи Гудериана.
21-го Пий XII принял примаса, и 28-го голос Хлонда зазвучал на радио Ватикана: «На этих волнах, которые несутся с Ватиканского холма по всему миру, чтобы рассказать правду, я кричу тебе: „Польша, ты не покинута! Волей Господней ты воскреснешь в славе, моя горячо любимая и несчастная Польша!“
Правда, когда к папе пришли Хлонд, польский посол при святом престоле Казимир Папе и генерал иезуитов Ледоховский и когда папа сказал им абсолютно то же — Христос, мол, однажды соберется, чтобы воздать за ваши слезы, поляки были разочарованы. Они бы предпочли более вещественную поддержку…
Но подобная поддержка приходилась на другую сторону. Сразу же после первой радиопроповеди Хлонда Италия напомнила, что она является единственным поставщиком электроэнергии для радиостанции Ватикана мощностью в 25 киловатт…
И грех… И —смех…
А ЗА РАЗВИТИЕМ событий внимательно следили из-за океана…
«Изоляционизм» Америки — это товар для внешнего потребления, а также для особо неугомонных крикунов-янки внутри Штатов. Но крикуны были крикливы, и традиционно их охотно слушала масса. Поэтому загонять ее в загон военного положения Золотой Элите надо было аккуратно и поэтапно.
Вот почему еще за полтора года до европейского военного начала президент Рузвельт совершил хитрый «финт»… Через вашингтонского посла Лондона сэра Рональда Линдсея он направил Чемберлену секретнейшее послание, которое Линдсею вручил заместитель государственного секретаря Сэмнер Уэллес (эта фигура нам в дальнейшем еще встретится)…