– На сто двадцать целых и одну десятую процента. Мне пообещали, что я почти свободен. Как от этого, старик, не быть счастливым?
Хотя и с ехидством произнесенная фраза, но все же она предназначается, как я понял, для ушей «прослушки». Авось да не поймут...
И он, демонстрируя свое счастье наглядно, свалился на кровать. Опять почему-то на мою. И пользоваться свободой во всю широту своей неординарной натуры, мне показалось, сию же минуту не собирался.
– Почему ты пытаешься оккупировать мою лежанку? – поинтересовался я, желая каким-то образом и свое инвалидское тело пристроить с возможными удобствами.
– Ошибаешься жестоко, дорогой друг. Это ты оккупировал мою, когда тебя принесли сюда. Вернее, я, как старый заботливый товарищ, уступил тебе в тот момент жилплощадь. На время. Твое место у противоположной стены. Взгляни внимательно на свой билет.
Вот как, оказывается.
– Меня привезли сюда «зайцем»... Однако это не помешает мне при первом же позыве уставшего организма воспользоваться твоим советом и освоить новую для меня территорию. Тем не менее предлагаю тебе немедленно вместе со мной прогуляться. Потому что атмосфера четырех стен без окон сильно напоминает мне суровую тюремную, почти туберкулезную. И чтобы я стал не менее счастливым, чем ты, мне просто необходим глоток пусть жаркого, но свежего воздуха. А то задохнусь...
Пустая болтовня тоже полностью предназначалась для «прослушки». Пусть верят в нашу безмятежность и вживаются в наши бытовые неудобства. Мы же во время этой болтовни свободно, даже предполагая и визуальное наблюдение с помощью скрытых камер, обменялись условными знаками, которыми привыкли обмениваться в разведывательных рейдах, когда соблюдать безмолвие бывает крайне необходимо. Система давно отработана и действует не хуже азбуки глухонемых. Таким образом, я дал понять Пулату, что имею новости, он ответил, что понял и горит нетерпением их услышать. Только рекомендует не слишком торопиться, чтобы не вызвать подозрений.
Когда же момент, по его мнению, наступил подходящий, Пулат сначала поднял обе ноги кверху – для создания инерции, потом перевернулся, как знаменитая игрушка «ванька-встанька», почему-то замененная в нынешних магазинах, на мой взгляд, на менее интересных с точки зрения познания законов Вселенной кукол Барби и прочих подобных.
– Я готов.
На подъем Пулат так же легок, как я.
– Мне хочется проконтролировать, насколько серьезно обещание местного шефа, – объяснил я свою торопливость. – Разрешат ли нам в самом деле почувствовать себя птицами? Или подрежут крылья на первых метрах полета?
– Вперед! – как истый офицер, поднимающий роту в атаку, скомандовал Виталий. – Проверять следует сразу, чтобы потом не испытывать разочарования от несостоявшихся ожиданий.
Нам было даже весело, но мы намеренно веселость гасили, чтобы не вызвать подозрения у наблюдателей. На их естественный взгляд, веселиться нам совершенно не от чего. В самом деле, кто, попав в рабство, хотя и без обязательного ношения ошейника с клеймом хозяина, будет веселиться? Не скажешь же каждому встречному-поперечному, что сам себя продал в рабство ради какой-то, пусть и высшей, но совсем не корыстной цели. Нас просто не поймут. А в данной ситуации таких непонятных вроде нас спокойнее расстрелять, чем откармливать и даже использовать. Только радостью от «неожиданной» встречи двух старых боевых коней веселость объяснить трудно.
Но с Пулатом всегда весело. Он по натуре такой, что непроизвольно меня смешит, даже когда действует вполне серьезно. И мы пошли веселиться...
Даже будучи уверенным, что у местного завхоза обязательно есть второй экземпляр ключа от нашей двери, я не поленился сделать все три возможных его поворота, закрывая дверь.
Коридор нам удалось рассмотреть только сейчас. Длинный, в ширину – только чтобы двум широкоплечим людям лбами не столкнуться при встречном движении. Нормальные и узкоплечие, пожалуй, могут пройти здесь в одну сторону рядом. Потолки, как и в нашей комнате, не слишком высоки, чтобы не производить впечатление подвальных. Они такое и производили. А открыв незапертую дверь на лестницу, мы убедились, что в самом деле находились в подвале. Правда, тяжелая бронированная дверь со сложным идентификационным замком, как на объектах повышенной секретности, скрывала вход на другую лестницу, очевидно, ведущую еще ниже. А второй пролет лестницы просто маняще звал по нему подняться, чтобы ощутить приток свежего воздуха.
Что мы и сделали.
За следующей дверью – лестничная площадка широкая. Вдоль всей стены – «аквариум» из оргстекла, за которым нас дожидается дежурный охранник. Он так радостно заулыбался при моем появлении, что я сразу узнал биатлониста из самолета – участника захвата скромной персоны капитана Ангелова в его родном городе. В ответ на эту открытую улыбку я просто не мог не улыбнуться ответно. Очевидно, он не знает, что совсем недавно, в бытность мою, когда я вынужден был работать киллером, я так же улыбался, глядя в глаза клиенту, перед тем как между этих глаз выстрелить.
– Нам куда? – поинтересовался Пулат.
В самом деле, на лестничной площадке мирно соседствовали четыре бронированные двери, неизвестно куда ведущие. Попробуй выберись отсюда, если не умеешь разбираться в многочисленных торсионных полях, повсюду присутствующих.
– Минутку, – сказал охранник и нажал на пульте перед собой какую-то кнопку.
Сначала открылась пятая дверь – за спиной охранника. Появился тот лобастый тип, первый из охраны, с кем я вел переговоры в качестве классического террориста.
– Смени меня, – сказал ему верзила за пультом, уступил место и через минуту вышел к нам через другую дверь.
– Вы внизу вещей не оставили? – поинтересовался он.
– Мы там оставили ваши надежды похоронить нас, молодой человек, – трагическим голосом ответил Пулат. – А что, вы грозите нам возможностью не вернуться восвояси?
– С вещами на выход... – произнес я традиционную тюремную фразу, к счастью, знакомую мне только по кинофильмам.
– Примерно так, – сказал охранник и опять улыбнулся. Очевидно, он от природы незлобивый и улыбчивый. И в охранниках, тем более в таком злачном заведении, ему поэтому не место. Охранник по своей сути должен быть сторожевым псом. И вместо улыбки обнажать зубы в рычащем оскале. Чтобы народ от него шарахался, как автомобили от поста дорожной инспекции. – Меня зовут Сережа. Я буду вас сегодня сопровождать.
– Так что, молодой человек, мы сюда уже не вернемся? – настаивал на своем Пулат так, словно он оставил внизу банковскую пластиковую карточку.
– Нет, не вернетесь. Вас переселяют в гостиницу. Здесь – зона карантина. Для тех, кто желает хорошенько выспаться, – не удержался парень и съязвил, но его язвительность не выглядела злобной, потому что сам он опять улыбался.
Честное слово, он мне начинает нравиться, и будет просто обидно убивать его, если судьбе будет угодно распорядиться так. А это вполне возможный вариант. «A la guerre comme a la guerre!» На войне как на войне.