– Не могу знать, товарищ генерал. – Сохно привычно кривляется. – Моя персона всегда отличалась скромностью...
– Президентским рейсом летишь... – Генерал смеется. – Не летал президентским рейсом?
– Было как-то... – Майор тоже усмехается. – В Африке... Попросили мы одного местного президента подвезти нас...
– Подвез?
– А куда он денется, когда ему пистолет к брюху подставили...
Генерал косится, но ничего не говорит. Ему уже рассказывали про этого майора Сохно. И приказ, который генерал получил, подтверждает репутацию. Так не отправляли отсюда ни одного пассажира, даже в самых высоких чинах. Только президент однажды уподобился...
– Не боишься истребителей?
– Только когда они на меня летят... Нервничаю... Это еще со Вьетнама...
– Вот и полетишь...
– Истребителем?
– Истребителем... На сверхзвуке... Час с небольшим, и ты в Москве...
– Ладно... Только пусть покажут, как им управлять...
Генерал усмехается. Он шутки понимает даже тогда, когда они произносятся серьезным голосом и при полной серьезности физиономии.
– Оружие придется сдать...
– Такого приказа я не получал... – Сохно вдруг сухо поджимает губы.
– Я такой приказ отдаю, – настаивает усатый генерал.
– Невозможно, товарищ генерал... У меня оружие персональное... Без оружия – я не лечу!
Генерал поворачивается, величественно распрямляет плечи, смотрит на майора, собираясь прикрикнуть, но встречает такой твердый взгляд, что теряется. И вспоминает про репутацию Сохно.
– Ладно, в Москве тебя встретят, все равно разоружат... Шлем надеть придется... Вон, кстати, твой пилот идет... Машина готова. Отправляетесь сразу...
– Есть отправляться сразу, товарищ генерал...
Мочилов очень удивляется, когда спускается с крыльца и видит джип старшего Ангела лишенным картинок. Взгляд к реактивным и турбовинтовым ангелам уже привык настолько, что сейчас машина кажется обнаженной. Полковник где-то слышал, что делать рисунки на машину – удовольствие дорогое. Но не предполагал, что их так легко смыть – он ведь был в кабинете Даутова совсем недолго. Удивление Юрия Петровича разрешается быстро, когда он по дороге к бункеру доходит до первой же урны, из которой торчат обрезки разрисованной пленки.
Мочилов хмыкает над причудами старшего Ангела, оглядывается: не видно ли где виновника торжества, но внимание полковника отвлекает звонок сотового телефона. Определитель высвечивает незнакомый номер.
– Слушаю, Мочилов, – отвечает Юрий Петрович.
– Доброе утро, товарищ полковник. Это генерал Астахов.
– Здравия желаю, товарищ генерал. Чувствую, если здесь до меня добрались, то с какими-то интересными вестями!
– Очень интересные вести... Хочу с вами и с вашими спутниками посовещаться...
– Вы не в курсе, наверное... – слегка смущенно возражает Юрий Петрович. – Мы сейчас не в Москве...
– Я в курсе... Я здесь же, неподалеку. Вместе с генералом Легкоступовым... И еще кое с кем я желал бы вас познакомить. Приезжайте в военный городок, в старую казарму, где расположились офицеры-переподготовщики... Партизаны, как их здесь уже зовут...
– Ангелова и Пулатова брать с собой?
– Обязательно.
– Через полчаса будем у вас, товарищ генерал.
– Жду...
Юрий Петрович тут же звонит на мобильник старшему Ангелу.
– Алексей Викторович...
– Что, профессор созрел?
– Хуже... Созрели два генерала, которые желают побеседовать со всей нашей бригадой. Вы уже, как я вижу, подготовили машину...
– Мы спускаемся... – Старший Ангел краток, когда подходит время действовать.
* * *
На половине дороги к военному городку, неподалеку от шлагбаума, джип Ангела пытается обогнать «Ауди» профессора Даутова.
– Странно, – говорит полковник. – Профессор собирался до обеда заниматься с вашими документами... А тут погнал...
– Я его пропущу, – Ангел заметно снижает скорость, – но далеко не отстану...
– А где здесь отставать... – Мочилов пожимает плечами. – Мы скоро в городок въедем. Там всего одна улица с тремя половинками... Половинки – это переулки...
– Другой выезд из городка есть?
– Только через станцию ПВО. Через антенное поле... Там его не пропустят...
– Значит, раньше поехал домой. Пообедать захотел...
– Пусть едет, не приклеивайтесь к нему... – решает полковник.
Старший Ангел послушно сбрасывает скорость еще больше. Он не притормаживает, а просто убирает ногу с педали акселератора и позволяет тяжелому автомобилю профессора удалиться за поворот. Но поворотов на дороге много. Когда и джип поворачивает, «Ауди» уже не видно.
Второй шлагбаум, на самом въезде в городок, поднят. Солдат-дежурный отдает честь, из чего Мочилов делает вывод, что дежурного предупредили об их появлении.
– Старая казарма на противоположном конце, за школой... – Мочилов показывает рукой.
– Откуда здесь столько жителей? – удивляется Пулат. – Неужели все в нашем центре работают? Должно быть, под землей слишком много спрятано, если здесь так много шахтеров...
– Наш здесь только один, помнится, дом... Остальные – с радиолокационной станции ПВО.
– Если я правильно понимаю сущность военной архитектуры, то вижу казарму, – говорит Ангел. – Но там же я вижу и профессорскую машину... Нам обязательно встречаться с ним?
– Мне бы не хотелось... Тормозите... – Мочилов вытаскивает из кармана трубку, отыскивает в памяти номер мобильника Астахова и звонит:
– Владимир Васильевич, это Мочилов. Нас по дороге обогнал Даутов...
– Да-да... Это я его вызвал. Вы подъезжаете?
– Мы уже приехали. Нам обязательно встречаться с профессором?
– Обязательно...
Полковник пожимает плечами, убирает трубку и недовольно говорит старшему Ангелу:
– Вставай рядом с «Ауди»...
Не успевают они еще покинуть машину, когда на крыльцо выходят два генерала в гражданском и с ними профессор Даутов с каким-то пожилым, если не сказать, что с откровенно старым чеченцем, которого профессор держит за руку.
– Это, как я понимаю, Алимхан Даутов... – говорит младший Ангел, пригибаясь на заднем сиденье, чтобы лучше видеть происходящее на крыльце. – Папа пожелал проведать сыночка... Грудь колесом... Вся в орденах...
Вся грудь заношенного и слегка помятого пиджака Алимхана в самом деле увешана орденами и медалями. На офицеров это производит впечатление, потому что они больше других знают, как такие украшения зарабатываются. Ни один из них подобной коллекцией похвастаться не может.